Из меди и перьев

Дорога до библиотеки городского Совета была совершенно не близкой. Ноги все еще болели, поэтому взять оставшуюся в конюшнях кобылу казалось единственным мудрым решением. Благо она умело скакала на лошади. Цокот копыт лениво раздавался по мостовой, а вечер был взаправду чудесным. Кое-откуда выглядывали лица торговок. Город шумел и молчать не желал. Спина почти не болела, мастер Талман свое дело знал. Показался дом городского Совета, вернее дом Марии-Альберты. Госпожу Серра Сольвег видела давно, и та к ней в целом благоволила. Или к ее отцу, какая теперь разница. Возблагодарив небо, что у нее есть приличное платье, она отдала поводья мальчишке-конюшему. Тот принял их и поспешно отвел кобылу в стойло. Сольвег поднялась по белым ступеням. В доме жила не только Мария-Альберта. Собственно, в доме городского Совета жила и она, и ее брат, и еще три члена собрания. Остальные предпочитали собственные поместья. В общественное крыло было разрешено проходить кому угодно, если, разумеется, они прежде всего опрятно выглядели и могли назвать цель посещения. Благодаря Микаэлю сегодня ее не погонят, точно бродяжку. Она знала, где библиотека. Когда она была еще девчонкой, отец приводил ее сюда, еще мать была жива. На балы покойного господина Серра. В этих коридорах, в темных углах библиотеки она нередко играла в прятки с остальными детьми. Со всеми, кто был хоть сколько-то знатен или богат. Эберта она тогда и не знала. Он бы сидел, уткнувшись носом в книгу, никакого веселья.

В библиотеке царил полумрак. Узкие длинные окна были почти под самым потолком, из них лился тусклый свет, которого едва ли хватало, чтобы осветить ряды между шкафами. На одном столе горели свечи в подсвечнике. Она увидела блеск пламени, поспешила туда. Микаэль сидел за столом, по уши зарывшись в книги. Казалось, он даже не слышал, как она вошла.

– Ниле?

Тот вздрогнул и поднял голову.

– Сольвег, – он встал, но руку ей для приветствия не протянул, только неловко поправил торчащие в разные стороны волосы. Он никогда не был эталоном опрятности. – Как твое здоровье? По правде сказать, я не думал, что ты сегодня придешь.

– А я пришла, – отозвалась Сольвег. Платье тихонько шуршало, пока она подходила ближе. – Хотела поблагодарить. Спасибо, что не оставил меня в доме того ничтожества.

– В доме моего лучшего друга Эберта, – поправил ее Микаэль.

– Вот именно, – красавица кивнула. – Каждому свое.

Он пожал плечами.

– Ты потеряла сознание и твои раны снова открылись. При все моем отсутствии к тебе дружеских чувств и уважения, я не мог тебя там оставить.

– Как и я при всей неприязни не могу тебя не поблагодарить, – улыбка скользнула по ее губам. – Мастер Талман прекрасно справился с задачей. Так к чему ты меня пригласил?

Микаэль вздохнул. Его лицо помрачнело. Он явно нервничал и пытался подобрать слова правильно.

– Понимаешь, – начал он; его пальцы листали страницы пыльной книги туда-сюда. – Мне кажется, я знаю, кто на тебя напал, – он поднял на нее взгляд.

«Удивил, – подумалось Сольвег. – Будто сама я не знаю».

Она присела рядом на стул, положила руки на колени, внимательно уставилась на теперешнего не то друга, не то врага. Откуда он знает. Как, а главное зачем нашел он ответ. И что ей теперь делать, коли он прав.

– Более того, – пробормотал он и снова склонился над разваливающейся на куски книгой. – Мне кажется, я знаю, что с Эбертом.

– Подумайте, какая связь, – фыркнула Сольвег, брезгливо глядя на книгу. От нее изрядно несло пылью и ей захотелось чихать.

– Прости, госпожа, я бы не позвал тебя и не понял бы сам, если б не одно обстоятельство. Я тут с ночи сижу, отправил записку с мальчишкой, понадеялся, что мастер Талман еще с тобой и ее передаст.

Сольвег молчала и слушала.

– Пойми, Сольвег, – продолжал Микаэль. – По правде, я пришел сюда не ради тебя, да и не ради себя. Я пришел ради Эберта, ты видела, что творится с ним, он…

– Он просто ничтожество, – ласково закончила Сольвег.

Микаэль забито смотрел на нее.

– Сейчас… может, ты и права… Понимаешь, я лучше тебя его знаю. Да, он заносчивый, замкнутый. Но он никогда не был таким, поверь, все было иначе, и когда мы учились, и после.

– Если мне придется выслушивать похвалы человеку, изуродовавшему мою жизнь, то я ухожу, – Сольвег раздраженно покачала головой. – Я его и так ненавижу, не буди во мне ярость и скажи, что тебе нужно.

– Не будь такой нетерпеливой, госпожа, – южанин повысил голос. – Не перебивай, не слышишь же никого кроме себя. Мария-Альберта дала мне доступ в библиотеку…

– Какая ирония, – она вновь перебила. – Тебе нужно разрешение, а меня просто так сюда впустили. Видно все же деньги нечета родовому имени.

Микаэль смерил ее снисходительным взглядом и покачал головой.

– Голубушка, прикуси уж язык. Если б не это платье, ты бы до сих пор обивала пороги всех ближайших домов.

Сольвег хотела возразить, но только пожала плечами. Смысл спорить, смысл кричать, если он прав. Она поправила расплетенные волосы.

– Так, о чем ты, Ниле?

Микаэль отвесил ей сухой поклон и продолжил.