Иван Крылов

«Встречающееся в комментариях к ЕО утверждение, что выражение “самых честных правил…” – цитата из басни Крылова “Осёл и мужик” (“Осёл был самых честных правил…”), не представляется убедительным. Крылов использует не какое-либо редкое речение, а живой фразеологизм устной речи той поры (ср.: “…он набожных был правил” в басне “Кот и повар”). Крылов мог быть для П в данном случае лишь образцом обращения к устной, живой речи. Современники вряд ли воспринимали это как литературную цитату».

Ни поверить, ни проверить не представляется возможным. Допустимо рассматривать как своеобразный литературный казус. Хотя от кого-кого, а от Пушкина вполне можно было ожидать такой игры слов. Но если на этот казус не смотреть как на прелестную игрушку мастера, то я отдал бы предпочтение варианту некоего приветственного жеста Пушкина в сторону Крылова.

Пути их были различны, но следовали они в одном направлении. Крылов придавал народному просторечию достоинство литературной нормы. Пушкин создавал языковую палитру, позволяющую использовать разнообразие красок бытовой лексики, народного просторечия и элементов высокого стиля, освобождающую язык от скованности. И в результате стилевые пласты сближались. Они делали одно большое дело – создавали великий литературный русский язык.

При случае можно было и пошутить. В продолжение темы можно вспомнить, что среди рабочих записей Пушкина есть любопытная подборка бытовых зарисовок (цикл из 48 записей-заметок), собранных поэтом исторических анекдотов. Они объединены общим названием «Table-talk» («Застольные разговоры»).

Одна из записей, сделанных Пушкиным, потом попала в жизнеописание баснописца, составленное профессором российской словесности и ректором Петербургского университета П. Плетнёвым для первого (посмертного) Полного собрания сочинений Крылова:

«У Крылова над диваном, где он обыкновенно сиживал, висела большая картина в тяжёлой раме. Кто-то дал ему заметить, что гвоздь, на котором она была подвешена, непрочен и когда-нибудь картина упадёт и убьёт его. “Нет, – отвечал Крылов, – угол рамы должен будет в таком случае непременно описать косвенную линию и миновать мою голову”».

Можно подумать, анекдотический эпизод вовсе и не шутливая легенда, а черновая заготовка басни, где комическим героем является сам поэт, как всегда беспечный и неряшливый. Хотя, надо признать, описываемая история предстаёт в ином свете, если вспомнить, что Крылов был превосходным математиком.

И всё же что это? Сей анекдот о Крылове и картине, сорвавшейся с одного гвоздя и чуть только удерживающейся на другом, для чего записан? Экспериментальный поиск жанровой формы или фрагмент чего-то более общего? «Техническая» фиксация бытовых, частных событий и происшествий, клочок бумаги, предназначенный для сохранения в памяти? Запись в записной книжке или мини-рассказ, позволяюший познакомить читателя с характером жилища, с беспечностью и вместе с математическим умом Крылова?

Много было оригинального в этом человеке, в его взгляде на вещи и в его привычках. Спокойствие, доходившее до неподвижности, составляло первую его потребность. Жанровый портрет уверенного в себе человека – и на всё про всё несколько строк.

Истории суждено было вписывать в анналы имена борцов с властью и государством, будь то Радищев, декабристы, Герцен и разного рода последователи: Чернышевский, Кропоткин, Бакунин, Лавров, Плеханов и другие, чьи имена сегодня многими подзабыты. Из них разве что легендарные декабристы занозой засели в памяти людей. Их легенда оказалась круче, чем у остальных.

У Крылова его вечной легендой стали его басни. Именно они и только они дали ему право называться народным поэтом, философом, позволили Крылову остаться в сознании нескольких поколений умным человеком с богатой внутренней историей и сложной жизнью, острым на словцо, высмеивающим несправедливость и пороки людей у власти.

По совокупности его возвеличили и стали именовать коротким словом «гений». Ещё при жизни. Их таких было два современника: Крылов и Пушкин. Даже Жуковский, которого все почитали, он по старшинству, казалось бы, мог претендовать на место в призовой тройке, понимал, что такому не бывать.