Иван Крылов

Позволительно сказать, что 14 декабря 1825 года разделило великого историографа и великого литератора с декабристами. Но объединил ли этот морозный зимний день двух замечательных сынов Отечества?

Историк в те дни писал главу о Смутном времени, то есть о периоде безвластия в начале XVII века. Увиденные беспорядки испугали его своей похожестью с развитием событий в Париже. Утром на Петровской (Сенатской) площади он увещевал дерзкую «чернь» и объяснял народу законность присяги Николаю. Вечером убеждённый сторонник самодержавия сформулировал оценку-характеристику восстания декабристов: «Вот нелепая трагедия наших безумных либералистов!»

На пятый день после восстания декабристов Николай Михайлович Карамзин писал своему другу И. И. Дмитриеву:

«Я был во дворце с дочерями, выходил на Исаакиевскую площадь. Видел ужасные лица, слышал ужасные слова, и камней пять-шесть упало к моим ногам. Новый император оказал неустрашимость и твёрдость. Первые два выстрела рассеяли безумцев с “Полярною звездою” – Бестужевым, Рылеевым, и достойными их клевретами… Я, мирный историограф, алкал пушечного грома, будучи уверен, что не было иного способа прекратить мятежа. Ни крест, ни митрополит не подействовали…

Во дворце вечером в седьмом часу пели молебен; в осьмом стали все разъезжаться. Войско ночевало среди огней, вокруг дворца. В полночь я с тремя сыновьями ходил уже по тихим улицам, но в 11 часов утра, 15 декабря видел ещё толпы черни на Невском проспекте. Скоро все успокоились, и войско отпустили в казармы…»

В тот день историограф, наблюдавший роковой день истории, которую он писал, простудился, заболел воспалением лёгких и весной следующего года скончался в возрасте 59 лет.

Из «Записных книжек» В. А. Олениной мы узнаём:

«Крылов 14 декабря пошёл на площадь к самым бунтовщикам, так что ему голоса из каре закричали: “Иван Андреевич, уходите, пожалуйста, скорей”. И когда он воротился в батюшкин дом, его спросили, зачем он туда зашёл, он отвечал: “Хотел взглянуть, какие рожи у бунтовщиков. Да не хороши, нечего сказать”».

Разумеется, Иван Андреевич понимал суть происходившего. Как он отнёсся к нему? Этот вопрос можно задавать сколь угодно – ответа нет. М. Е. Лобанов, сопровождавший Крылова в ту «разведывательную вылазку», приписывает ему резкие слова в адрес восставших. Но большой веры ему что-то не возникает. Хотя бы потому, что… Впрочем, доверимся на некоторое время воспоминаниям самого Михаила Евстафьевича:

«В 14-е число, в день страшный и священный для России, поутру, ходя по залам императорской Публичной библиотеки <…> вдруг слышим от прибежавших людей о тревоге… Поражённые и изумлённые такою нечаянностию, по естественному любопытству отправились мы с Иваном Андреевичем на Исаакиевскую площадь. Видели государя на коне перед Преображенским полком, потом прошли по булевару, взглянули издали на мятежников, и тут-то Иван Андреевич исчез».

Как видим, Крылов предпочёл «оторваться» (думаю, нет необходимости объяснять терминологический смысл этого слова) от спутника, не чуждого излишнего любопытства и известного своей разговорчивостью до назойливости. Поэтому учтём: рядом с Крыловым он на площади был очень короткое время. Но читаем его воспоминания дальше: