Иван Крылов

«Собственное моё имение “Были и Небылицы” отдаю я (имяреку) с тем:

1) Что ему самому, или кому он отдаст, поверит, продаст или заложит, для продолжения оных, не писать шероховато, либо с трудом, аки подымая тягости на блоке.

2) Писав, думать недолго и немного, но иначе не потеть над словами.

3) Краткие и ясные выражения предпочитать длинным и кругловатым.

4) Кто писать будет, тому думать по-русски. Всякая вещь имеет своё название.

5) Иностранные слова заменить русскими, а из иностранных языков не занимать слов, ибо наш язык и без того довольно богат.

6) Красноречия не употреблять нигде, разве само собою на конце пера явится.

7) Слова класть ясные и буде можно самотёки.

8) Скуки не вплетать нигде, не иначе же умничаньем безвременным.

9) Весёлое всего лучше; улыбательное же предпочесть плачевным действиям.

10) За смехом, за умом, за прикрасами не гоняться. (NB. Не запрещается, однако ж, оных употреблять везде тут, аки струи.)

11) Ходулей не употреблять, где ноги могут служить, то есть надутых и высокопарных слов не употреблять, где пристойнее, пригожее, приятнее и звучнее обыкновенные будут.

12) Врача, лекаря, аптекаря не употреблять для писания «Былей и небылиц», дабы не получили врачебного запаха.

13) Проповедей не списывать и нарочно оных не сочинять.

14) Где инде коснётся нравоучения, тут оные смешивать не иначе с приятными оборотами, кои бы отвращали скуку, дабы красавицам острокаблучным не причинить истерических припадков безвременно.

15) Глубокомыслие окутать ясностью, а полномыслие – лёгкостью слога, дабы всем сносным учиниться.

16) Пустомыслие и слабомыслие откинуть вовсе, будь можно.

17) На всякие мысли смотреть не с одного конца, но с разных сторон, дабы избирать удобно было вид тот, который рассудку приятнее представится.

18) Стихотворческие изображения и воображения не употреблять, дабы не входить в чужие межи.

19) Желается, чтобы сочинитель скрыл своё бытие и везде бы было его сочинение, а его самого не видно было и нигде не чувствовалось, что он тут действует; и для того советуется ему говорить так, чтобы не он говорил, а без того ум его или глупость равно неспособны будут читателям».

19 пунктов-советов, ничуть не пустопорожних, и впрямь оказались завещанием. В ноябре 1796 года Екатерины Великой не стало. А уже 5 декабря, в день, когда в Петропавловском соборе были захоронены его родители Пётр III и Екатерина II, взошедший на престол Павел повелел Ивану Владимировичу Лопухину, человеку яркому и неординарному, склонному к философскому мышлению, представителю древнего дворянского рода и виднейшему представителю русского масонства, находившемуся в конце правления Екатерины II на пороге великой опалы, объявить в Сенате «волю его об освобождении всех без изъятия (таковых обнаружилось 87 человек. – А. Р.) заключённых по Тайной экспедиции, кроме повредившихся в уме».