ИВ. Тетралогия (СИ)

Залогом сохранения задуманного в тайне должна послужить максимальная естественность, исключающая возможные подозрения. Все знали, каким страшным горем для Гаэтана стала потеря Ноэми. И ничего удивительного, что он взял под опеку милую девушку-сироту приблизительного такого же возраста. Надо сказать, ему не приходилось прилагать ни малейших усилий, чтобы достойно играть эту роль. По сути, он и относился к эльфийке, как к родной дочери, тепло привязавшись, и, разумеется, Эль отвечала взаимностью.

Лучшая из гостевых комнат была переоборудована под ее спальню. Однако девушке с большим трудом удалось убедить нас, что ей удобнее остаться в Латинском квартале. Решающим аргументом послужила непосредственная близость к Университету, что для будущей студентки весьма немаловажно. Взамен она пообещала не пропускать пятничных семейных ужинов и иногда проводить в Бельвиле выходные.

Мне пришлось дать слово не только самому себе, но и отцу, что отношения с Эль не выйдут за рамки родственных и не скомпрометируют ее в глазах общества, а также, что у нее будет свобода выбора. Как бы ни протестовала душа, я не мог поступить иначе. Беря на себя ответственность, старик также попадал под удар, и смертельный риск грозил ему не меньше нашего. Хотя Гаэтан об этом даже не задумывался, его мотивы продиктованы искренними чувствами.

Мой образ жизни практически не претерпел изменений, если не считать, что теперь я мог на законных основаниях постоянно сопровождать девушку, выходя в свет.

Поначалу смущали опасения, как Эль воспримет знаки внимания, оказываемые мною другим женщинам, и время, которое необходимо им уделять. Ведь если бы с обретением сестры Джори-ловелас внезапно превратился в монаха-затворника, это породило бы домыслы, излишнее любопытство к эльфийке, не говоря о двусмысленности ее положения. К тому же, чего греха таить, мои мужские потребности не только не исчезли, напротив, что вполне естественно, существенно возросли.

Однако никаких сцен ревности, упреков, скандалов и чего-либо подобного, к моему удивлению, не последовало. Похоже, Эль, полностью доверившись, приняла новый статус как должное. Признаться, сперва это обидно резануло, неужели я совсем не интересую ее как мужчина? Впрочем, пока ее не интересовали и другие, я был ей благодарен, ведь это исключало лишние досадные проблемы в наших взаимоотношениях.

Я знакомил Эль с Парижем не спеша и методично, давая окружающим привыкнуть к новому члену общества, ведь она закономерно вызвала немалую заинтересованность и свежий глоток светских слухов и толков. Однако я переживал совершенно напрасно. Приветливость и доброжелательность «сестренки» моментально располагали к ней людей, она прекрасно чувствовала, с кем стоит общаться, а с кем держаться отстраненно-вежливо. Понятия не имею, как ей это удавалось, наверное, природное чутье. Она умудрялась находить общий язык даже с моими любовницами. Я лишь поражался и гордился ею.

Эль быстро приспособилась к моему ночному ритму, с любопытством и восторгом воспринимая любую предложенную программу развлечений. Никогда не жаловалась и не капризничала, если уделял внимание работе, клиентам или личным интересам. Эмоции и поведение девушки были живыми и неподдельными, чего так не хватает в нашем наигранном лживом обществе. Поэтому я старался использовать любую возможность провести время вместе.

Сегодня намечалась большая вечеринка по поводу тридцатилетия Жофроа Катри — сына нашего несменяемого префекта. А до этого я хотел побродить с моей девочкой по парку и посидеть в ее любимом кафе на набережной Сены. Погода стояла изумительная, как и положено в конце августа, бархатные вечера, ласкающие теплом и свежестью одновременно. Усердная ученица провела взаперти целый день, просиживая за книгами. Жаль упускать шанс надышаться летними ароматами, ведь недалеко и осень.

Перед этим традиционная пятничная встреча. Впорхнув в дом, Эль радостно обняла Гаэтана, который сиял улыбкой, привычно молодея в ее присутствии. Потом семейный обед, и довольный отец вспоминал для нее какие-то истории, а я наслаждался покоем и их счастливыми голосами. После уже Эль рассказывала о своих мелочах, и я вдруг поймал себя на мысли, что почти не слушаю, а просто любуюсь тем, как она это делает.

Когда солнце склонилось к закату, извинившись, я отправился привести себя в порядок и переодеться. Быстро принял душ, побрился, парфюм, вечерний фрак, приличествующий ситуации, восхищенно-одобрительный взгляд эльфийки, и, устроившись в автомобиле, мы неторопливо вырулили на проезжую часть. Тут возле дома напротив Эль заметила маленькую плачущую девочку и попросила остановиться.

Иногда вечерами я встречал малышку вместе с матерью — степенной мадам. Мне казалось, что это милый воспитанный ребенок. Странно, что ей позволили демонстративно рыдать на улице. И хотя это совершенно не наше дело, Эль не пожелала остаться в стороне, подбежав и ласково заговорив с безутешной крохой.