Ив Сен-Лоран

«Выход на пенсию» Ива Сен-Лорана совпал с появлением все более шумных и все менее реальных модных дефиле. Десять лет спустя, желая подражать улице, мода, похоже, утратила свою последнюю привилегию — делать копии. Изменяя себе, мода оставляла вместо себя пустое пространство, которое заполнялось опасными тенями. Обвешенное золотом и подвесками, тело теперь слегка потягивалось после сна, ворчливое под большими пуританскими камзолами, на них словно было написано: «Так захотел бог». Что осталось от этих лет эйфории и роскоши, что так поддерживали американцы и японцы?!

Заводы закрывались. У учителей не было времени передавать знания, а ученики слишком спешили преуспеть, не подвергая себя риску битвы с открытым забралом, не идя против течения. Каждый теперь хотел появиться на сцене, а зал пустел, полный равнодушия. Что-то исчезло, бесшумно и безмолвно. Женщины больше не покупали одежду! Кризис был налицо: во Франции за первые шесть месяцев 1993 года продажи prêt-à-porter упали на 8 %. Но экономический упадок объяснял не все. Уродство так плохо продавалось. Обычная обувь вытеснила изящные туфли маркизы, а грубое плюшевое нечто стало знаком господства ложной элиты, решившей сжечь все, что она так боготворила. В конце дефиле, за кулисами, будто оправдывая свою профессию, он говорил: «Я кутюрье. Моя профессия — одевать женщин. Надо идеализировать их, делать красивее». В 1993 году он пожаловался журналистам: «Сегодня утром я встретил очень симпатичную девушку, у которой была юбка не длиннее сорока сантиметров. Из-под нее торчали подвязки. Либо голая, либо одетая, но вот такая — никогда! Все это уродство заставляет меня идти дальше».

Его высшая сила состояла в том, чтобы продвигаться вперед, взять в реальности то, что может удалить его от нее. Он всегда не здесь. Неуловим. Казалось, будто он еле держался на ногах, как те люди, которые, едва встав с постели, испытывают только одно желание — вернуться в постель и заснуть. Более того, было такое ощущение, что он постоянно повторял: «Я в ужасе от того, что вижу».

Ив Сен-Лоран мог позволить себе состариться, говорить в 57-летнем возрасте в духе «старого патриарха» или словами Габриель Шанель: «Я одела мир, а он ходит голый»[904], но ему все же удавалось избегать этотого мира. Он окончательно встал против современности и был выше почестей, чествований, чтобы разоблачать подделки. Что бы ни говорилось о его моде — некоторые называли ее «старомодной», — у него на подиуме всегда были женщины, влюбленные, любовницы, подруги, врагини. Для него не было ничего более настоящего, чем то, что он воображал. По его коллекциям можно гулять как по книге. Каждая из них — это продолжение истории, разыгранной женщинами, которые ненавидели друг друга, поскольку так устроен мир, заставлявший их сражаться за мужской взгляд.