Юная Спасительница (СИ)

Рик бросает на меня пристальный взгляд.

— Здесь она.

— Пусть заберется на вершину холма.

Я отрицательно качаю головой в надежде, что Рик передаст моему отцу мой отказ. Не хочу говорить с ним; пусть лучше этим займется Граймс.

— Она никуда не пойдет.

— Ох, Рик, — спесиво протягивает имя того и цокает языком. — Нет, ты не будешь лезть в наши отношения. Если я сказал «пусть заберется на вершину холма», то она это сделает, — он не повышает голос, не меняет совершенно интонации, но я уверена в том, что за его каменным спокойствием пульсирует ярость. — Я бы не был таким смелым на твоем месте. Когда решается судьба каждого из вас… Будь уверен, я не оставлю безнаказанным неповиновение. Я хочу видеть дочь здесь и сейчас, иначе мои люди немедленно выйдут из укрытий и покончат со всеми вами.

Рик собирается возразить: щерится, морщит нос. Но я иду наперекор желанию Граймса поскандалить. Если отцу нужна только я; если это убережет всех этих людей от войны, то я готова. Готова встретиться с ним лицом к лицу, поехать обратно в Святилище и принять свое наказание достойно.

Прежде, чем покинуть своих, я оборачиваюсь на них. Задерживаю взгляд на Рике, который соболезнующе опускает брови чуть ли не на веки; на Дэрила, который качает головой и шепчет: «Не надо». На Мэгги, руки которой трясутся от злобы и изнеможения. Возможно, это последний раз, когда я их вижу.

Я взбираюсь к отцу через пелену страха и скорби. Несмотря на то, что я видела дорогих мне людей не так давно, скучание по ним, как гроза, настигает неожиданно и моментально.

Глазам предстает больше десятка Спасителей, стоящие полукругом. Впереди стоит Юджин, на которого нацелено дуло. Словами не описать ту бурю эмоций, которая меня охватывает. Я принимаюсь прокручивать все воспоминания с его участием в поисках ответа. Но не нахожу ничего. Что он натворил? Может, Спасители заметили, как мы тогда общались? Я без понятия, но надеюсь, что папа скажет.

Отец выходит из тени. Спасители покорно расступаются перед лидером, который, кажется, наконец-то одержал победу. Каждый ликует, что ясно отображается на их лицах. Каждый, кроме одного.

Папа становится по центру поля, призывающим жестом руки дает сигнал своим людям. Образованное позади него полукольцо Спасителей снова расступается, чтобы вперед вышел он.

«Дуайт».

Избитый, с опухшим, как от пчелиного жала, лицом он высматривает среди всех только меня. Когда его взгляд все-таки достигает цели, брови Дуайта мученически изламываются. Ему жаль.

«Он не знал о засаде».

Указательным пальцем папа подзывает меня к себе. Я неохотно подхожу к нему. Он не выглядит гневным, обеспокоенным — он радостный. Видимо, уже распробовал победу на вкус, так что ненависть родной дочери не колышет его.

Мне кажется, что сейчас все закончится для общин; для меня; для нас. И даже внезапное осознание того факта, что это мой отец, не дает мне почувствовать себя в безопасности.

Стоит мне оказаться в паре метров от него, как отец подносит рацию к лицу и продолжает вещать тираду:

— Угадай, что я еще сделал. Я привел твоих старых друзей! Помнишь своего приятеля Юджина? Так вот он сделал этот день возможным, когда расстрелял некоторых моих людей. Но ничего, их еще много. То же самое касается Дуайта. Если тебе интересно, он не специально вас подставил. Нет, он просто ничтожество и неудачник по жизни, а теперь он будет стоять и смотреть, как вы умираете. И ему придется с этим жить. Сегодня мы устроим зачистку, Рик. И дальше твоя очередь. Никто не желал войны. Тебе просто нужно было принять порядок вещей, но что есть, то есть, — вынимает из-за пазухи пистолет и направляет его на Дуайта. — Поздравляю, Рик. Три, два, один.

Спасители ступают вперед. Я прижимаю ладони к лицу, но сквозь щели меж пальцев наблюдаю за происходящим. Внезапно выстрелы не наносят урона. По крайней мере, не нашим. Убираю руки от лица, чтобы разглядеть получше поваленные тела Спасителей. Оставшиеся человек двадцать поспешно отбрасывают оружие и поднимают руки над головами.

С неимоверным испугом смотрю на отца; к счастью, взорвавшиеся осколки задели только его руку. Я застываю на месте и наблюдаю за его попытками скрыться. Юркает за припаркованные грузовики, и я в растерянности высматриваю его где-то поблизости.

«Оружие не могло стать неисправным само по себе. Неужели?..»

На губах Юджина появляется самодовольная ухмылка, хотя на долю секунды он поднимает брови в явном удивлении: сам не ожидал, что сработает.

— Юджин…

— Ты была права, я должен был помочь.

Вздыхаю с таким облегчением, чуть не бросаюсь ему на шею, но вспоминаю о раненном отце. Шепчу слова благодарности Юджину и скоропостижно бросаюсь по следам папы.