Исцеляющая

Весь день Эйва с Уошем играли в разведчиков. Переправлялись через ручьи, лазали по кустам и зарослям шиповника. Большей частью горы владела лесозаготовительная компания, то там, то сям они натыкались на длинные глубокие канавы, полные воды. В каких-то вода была стоялой и мутноватой, а где-то – чистой и журчащей.

Тени деревьев вытянулись. Резко похолодало, с востока надвинулись серые тучи, угрожая вечерним дождем, обычным в это время года. Скоро должны были запеть сверчки.

– Какие планы на завтра? – спросил Уош.

– Пойдем собирать кусачие ягоды?

– Вообще-то, они называются ежевикой.

– А моя мама называет их кусачими ягодами. Она говорит, что мы имеем право называть вещи так, как нам хочется. Ну что?

Уош задумчиво почесал в затылке.

– Даже не знаю. Честно говоря, не тянет.

– Это потому, что в прошлый раз ты свалился прямо в колючки, – рассмеялась Эйва, и Уош покраснел.

Остаток пути они проделали в тишине. Заляпанная грязью одежда твердела с каждым шагом, кожа зудела. Они уже мечтали о том, чтобы дождь хлынул поскорее. Меж тем тучи скребли отвислыми животами вершины гор, но не роняли ни капли.

Добравшись до Петерсоновой развилки, они разошлись каждый в свою сторону и отправились по домам, помахав друг другу на прощанье. Бабушка Уоша жила в северной части города, где горы сильно влияли на быт людей, а корни древних деревьев уходили глубоко в землю. Там дети Стоун-Темпла, поколение за поколением, находили свое место в мире: в тени сосен, можжевельника и белого дуба.

Эйва слышала, что бабушка Уоша владеет участком леса. В городе никак не могли понять, почему она не позволяет лесозаготовительной компании наложить на участок загребущие лапы, ведь за древесину можно было выручить кругленькую сумму. А чего Стоун-Темплу не хватало, так это денег.

Эйва опасливо приближалась к дому. Она перепачкалась, как поросенок, и матери, можно не сомневаться, это не понравится. Однако в комнатах было пусто и тихо, лишь гудел холодильник да хлопали на ветру занавески.

– Мам! – позвала Эйва, но никто не откликнулся.

На кухонном столе лежало письмо, прочитав которое Эйва кинулась к сараю, где и обнаружила мать, повесившуюся на стропилах. Под ногами ее валялся опрокинутый стул. Стояла тишина, только жужжали пчелы-плотники, грызущие кости деревьев, и едва слышно поскрипывали под весом матери стропила.

10