Исцеляющая

Голова у Эйвы закружилась. Она перестала понимать, о чем толкует Преподобный, и способна была думать только о том, как очнулась в прошлый раз в больнице слепой, как крот. В глубине души она чувствовала, что, если опять кого-нибудь исцелит, это будет только началом. И, вполне вероятно, последствия для нее окажутся куда серьезнее, чем прежде. Эйва продолжала худеть, Кармен даже пришлось купить ей новую одежду – старая висела мешком. А еще были холод и пустота, ставшие ее постоянными спутниками. Иногда Эйве казалось, что порыв ветра может унести ее прочь.

– И каким же образом излечение кого-то в вашей церкви поможет Эйве? – задала вопрос Кармен.

– Очень просто. Люди поймут, что она вовсе не пытается увильнуть от помощи им. – Преподобный несколько расслабился. – Возможно, вам это странно слышать, но многие считают вашу дочь закоренелой эгоисткой. В самом начале этой истории мне рассказали о двух братьях, прорвавшихся в палату к Эйве с мольбой о помощи.

– Да, было дело, – сказал Мейкон. – Психи какие-то.

– А ведь они – не исключение. Таких очень, очень много, и их голоса звучат все громче. Однако если ты покажешь, что готова оказывать помощь, действительно стремишься, не щадя себя, использовать свой дар, разумеется – по возможности, тогда мы сможем продемонстрировать, что ничто не дается безвозмездно. Докажем им, что Эйва хочет им помочь, но не в состоянии помочь каждому. И тогда ваша жизнь вернется на круги своя.

Они молча обдумывали его слова. Даже Кармен находила в них определенный резон: быть может, Мейкон был прав и этот Преподобный хочет всего лишь помочь им вернуться к нормальной жизни?

Когда Браун откланялся, они до полуночи обсуждали его предложение. Говорили об ответственности, о долге, самоотверженности и религии, о том, что люди обязаны помогать друг другу. Говорили даже о деньгах. Издатели наперебой предлагали контракт на книгу, а телевизионщики жаждали эксклюзивного интервью. Каждый хотел урвать свою толику от славы «чудо-ребенка».

Разговор грозил затянуться до утра, и Эйва, чуть не падавшая от усталости, отправилась спать, оставив Кармен с отцом на кухне.

В третьем часу ночи она проснулась от плача Кармен из-за стены. Женщина всхлипывала совсем тихо, стараясь не разбудить девочку. Звучал приглушенный голос отца, они явно обсуждали что-то, что хотели от нее скрыть. Однако в старом доме с тонкими стенами ничего невозможно утаить.

– Бренда говорит, что врачи до сих пор не решили, как его лечить, – сказал отец.

– Почему она ему не скажет? – всхлипнула Кармен.

– Ну, ты же знаешь нашу Бренду. Вбила себе в голову, что должна подарить ему еще капельку детства. Рак – это тебе не шутки. Даже если лечение окажется успешным, Уоша ждет тяжелая жизнь. Наверное, Бренда просто… Я думаю, она хочет немного продлить его беззаботные дни.

Эйва вздрогнула. Желудок сдавило, к горлу подкатила тошнота. Она поняла, зачем Уоша заставляли сдавать все эти анализы. Раньше Эйва думала, что врачи пытаются узнать, как она его излечила, а они, оказывается, старались разобраться в его болезни.

Уош болен раком.

Эти слова набатом гудели в ее голове. Эйва зарылась лицом в подушку и беззвучно разрыдалась. Как такое могло быть? Почему ей ничего не сказали? Но она же вылечила его, разве нет? Тогда откуда у него рак? Может, это она сама виновата?

Вопросы сменяли один другой, и слезы текли безостановочно. Она плакала до тех пор, пока горе не прорвалось наружу долгим, мучительным стоном. Когда Мейкон с Кармен вбежали в ее комнату, спрашивая, что случилось, Эйва не смогла даже выговорить имя Уоша. Наконец, немного успокоившись, она сказала:

– Я это сделаю.

– Что? – изумился Мейкон.

– То, о чем просил Преподобный. Вылечу кого-нибудь.

– Это вовсе не обязательно, – заметила Кармен. – Думаю, не стоит, Эйва. Ты же едва ноги прошлый раз не протянула. Кто знает, что случится в следующий?

– Мне самой нужно знать, смогу ли я это повторить, – упрямо отрезала Эйва. – И еще. Вдруг проповедник прав, и, если сделать это на глазах у толпы, они отстанут?

– С чего это они отстанут? – спросил Мейкон, но дочь только замотала головой.

– Поймите, я должна. Я сама хочу им доказать.

У Эйвы родился план. Она придумала, как остановить этот кошмар. Нужно проделать все на виду у всех, доказать им раз и навсегда, неважно, какой ценой. И раз уж ей придется опять кого-нибудь лечить, она точно знала, кто это будет. Она заставит их оставить ее семью в покое.

– Господи, что я творю? – пробормотал Мейкон. – Я самый паршивый отец на свете.

Они с Эйвой стояли за кулисами, ожидая, когда их позовут на сцену, чтобы «чудо-ребенок» показал людям представление, ради которого те собрались. С Кармен так и не удалось договориться, та была категорически против.

– Это убьет ее, – бубнила Кармен, стоило им с Мейконом остаться одним.

Твердила ему при любой возможности, словно дятел, долбящий ствол дерева.

– Всего один последний разочек, – отбивался от жены шериф.