Истории мёртвой зимы

— Да нет… — Марина открыла глаза и спокойно посмотрела на отца. — Он не виноват. У него тоже есть свой шеф. Зачем ему проблемы? Вдруг бы я захотела втюхать ему свои бумажки и разложить их на стойке. И, честно говоря, я даже кофе покупать не планировала. У меня оставались бабки только на проезд. Так… Попялилась бы на книжки. Погрелась, пока не закончится сеанс… Но этот парень… Он не сделал ничего плохого. Он только перевернул табличку и пошёл. Может, хотел тоже посмотреть кино… А я пошла назад, в сквер неподалёку. Помню, что лавочку уже засыпало снегом. Я его смахнула своей «лапой» и села. Было очень холодно. Я уже перестала чувствовать свои ноги. Стоило, наверное, попрыгать на месте или типа того, но я очень устала. Мне хотелось спать, — девушка прилегла на диванную подушку, свернувшись и подложив руки под голову. — Вот так. И просто уснула. А потом проснулась… Здесь.

Марина посмотрела на отца. На его глазах блестели слёзы.

— Не расстраивайся, пап… Всё в порядке, — Марина приподнялась и протянула вперёд перемотанные клейкой лентой руки. — Может, уже развяжешь меня?

Вексель в нерешительности обернулся на стоящего чуть позади Романа Сергеевича. В лице доктора и всей его позе читалось напряжение, но, перехватив в руках топор, он всё-таки утвердительно кивнул. Старый вор медленно раскрыл нож и аккуратно перерезал накрученный несколькими слоями скотч. Марина потёрла одрябшие запястья, на которых ярко отпечатались края ленты.

— Спасибо. Так намного лучше, — спокойно проговорила девушка, после чего встала и прошлась по комнате. В этот момент обоим мужчинам показалось, что за ней движется невидимый глазу, но ощутимый шлейф холодного воздуха. Марина остановилась у окна, словно вглядываясь в желтоватую дымку, затянувшую снаружи весь городской пейзаж, и прикоснулась пальцами к стеклу. В этом месте сразу же начал образовываться и расползаться во все стороны морозный узор.

— Мне страшно, — вполголоса сказала Марина, словно обращаясь к самой себе. — Со мной что-то не так.

— Что, Марин? — спросил Вексель, не сводя с дочери взволнованного взгляда.

— Не знаю. Это сложно объяснить. Они пытаются, но я пока плохо понимаю, — девушка посмотрела в сторону доктора, который всё ещё стоял в дверях с топором в руке, готовый отреагировать в любую минуту. — Они говорят, что сейчас я не опасна. По крайней мере, в том смысле, в котором вы думаете…

— Кто? О ком ты, дочка?

— О, голосах.

— Ты слышишь какой-то голос? Но тут никого нет.

— Голоса. Их много, — спокойно повторила Марина и улыбнулась той улыбкой, которая была давно знакома Векселю. — Это не привидения. И, конечно, их тут нет. Просто вы не можете их слышать, а я могу. Так теперь работает моя голова… Как радиоприёмник.

— Олежа, да она не в себе! — наконец прервал своё молчание Роман Сергеевич.

— Погоди! — перебил друга Вексель и снова посмотрел на дочь. — И давно ты их слышишь?

— Сразу, как проснулась тут.

— И что же они говорят?

— Много. В основном кричат и стонут. Словно мучаются, как в аду. Но они тоже ни в чём не виноваты. Просто их разум пока спит. Они обязательно проснутся, как и я. А пока просто шумят… Как радиопомехи. Но они не со зла. Так объясняют те, кто говорит.

Девушка снова грустно посмотрела в заиндевевшее окно и вдруг опустилась на пол, прижавшись спиной прямо к батарее отопления и чуть подрагивая.

— Ты замёрзла? — заботливо спросил Вексель.

— Я не знаю. Они говорят, что мне теперь будет нужно больше тепла.

— Может быть, ты хочешь поесть?

— Нет. Но можно выпить чего-то горячего.

— Чаю?

— Можно просто кипятка.

— Принеси, пожалуйста, — попросил Вексель Романа Сергеевича.

Тот согласно кивнул, но прежде чем выйти из комнаты полушепотом проговорил:

— Ты осторожней тут с ней.

Вексель раздражённо махнул рукой и, несмотря на увещевания приятеля, подошёл поближе к дочери. Сейчас она казалась ему совсем обычной. Той самой его Мариночкой, ради которой он готов был пожертвовать собственной жизнью. Разве могла она сделать ему что-то плохое? Вексель присел на корточки напротив девушки и внимательно вглядываясь в бледное, но родное лицо, спросил:

— И кто же с тобой ещё говорит?

— Строгий мужчина. Кто-то вроде военного. Он знает больше всех. Есть ещё маленькая девочка. Кажется, его дочка. Есть ещё люди… Они постоянно появляются… В эфире. Многие напуганы. Не понимают, где они находятся. Кто-то потерял близких. Девочка пытается их успокоить. Говорит, что всё будет хорошо…

В дверях снова возник Роман Сергеевич, по-прежнему не расстающийся с топором. Покосившись на Марину, он протянул кружку с горячим чаем Векселю, а тот, молчаливым кивком поблагодарив друга, передал её девушке. Та буквально вцепилась всеми десятью пальцами в разогретый фарфор и принялась жадно, большими и частыми глотками, пить горячую жидкость, над которой ещё шёл пар. Быстро опустошив кружку, Марина поставила её на пол рядом с собой, и посмотрела на доктора.