Истории мёртвой зимы

Тем не менее учёный и студент всё-таки дождались престарелого профессора. Все трое вышли из подъезда одновременно. Первым, широким и уверенным шагом, шёл Пётр Петрович с чемоданом в руках. За ним, напряжённо озираясь и на всякий случай, держа на изготовке циркулярную пилу, двигался Толик. Борис Сергеевич, поспешал в самом конце, волоча подмышкой полиэтиленовый пакет, куда он запихнул стопку общих тетрадей со своими записями.

Толпа мертвецов, будто ретируясь от такой безудержной самоуверенности и наглости, расступалась перед людьми, оставляя вокруг них пространство около семи-восьми метров в поперечнике. Находясь в этом своеобразном пузыре, троица довольно быстро продвигалась к выходу из двора.

— Круто… — восхитился Толик. — Они боятся нас, да? Как собаки ультразвука или типа того?

— Скорее не видят, — отозвался Пётр Петрович. — Но в том, что это круто, вы, Анатолий Ефремович, полностью правы. Моё устройство переизлучает колебания, которым подчиняются эти создания. Волны накладываются в противофазе, амплитуды взаимно вычитаются и возникает своеобразная зона, куда мёртвые просто не могут зайти…

— Мёртвая зона для мёртвых, — усмехнулся студент.

— Да, это определённо успех, — запыхавшимся голосом поддакнул сзади, порядком отставший Борис Сергеевич. — Вы ведь не забудете о своём обещании упомянуть меня в ваших работах? Только подождите… Вы идёте слишком быстро.

Пётр Петрович резко остановился и оглянулся на престарелого профессора.

— Научный прогресс движется стремительно. Он не будет вас ждать. А нам с Анатолием Ефремовичем предстоит ещё много важных и срочных дел… Но не переживайте, я ничего не забываю. В том числе и своих обещаний… Надеюсь, отношения с соседями у вас лучше, чем с коллегами?

Борис Сергеевич хотел было переспросить, чего конкретно касался этот внезапный вопрос, но неожиданно встретился глазами с колким взглядом Петра Петровича и всё понял. Толян мельком заметил, как палец учёного легонько поворачивает круглый переключатель на верхней панели у самой ручки чемодана. Невидимый безопасный пятачок вокруг устройства мгновенно сжался метров до трёх, оставив перепуганного Бориса Сергеевича вне своих границ. Смыкающаяся вокруг толпа мертвецов, потянула к человеку свои ледяные руки.

— Что происходит? — взвизгнул старик, теряя пакет, из которого на снег посыпались тетрадки.

— Не знаю… Наверное, просто проводок отошёл, — холодно ответил Пётр Петрович, наблюдая, как множество рук тащат в сторону его бывшего коллегу. Скрюченные пальцы хватали пухлого профессора за одежду и бороду, сжимались на его шее, поднимали над страшными скалящимися лицами, тянули влево и вправо. Ещё хрипящего и барахтающегося человека разорвали на части. Кто-то из мертвецов впился зубами в оторванную руку. Другой, распатронив профессорское брюхо, с увлечением вытаскивал наружу окровавленные кишки.

Поморщившись, Пётр Петрович поспешил отвести взгляд от столь неприглядного зрелища.

— Полагаю, Анатолий Ефремович, вы понимаете, что подобные несчастные случаи иногда происходят.

Толян молча кивнул.

Глава 30. Компас

в которой тяжёлым испытаниям подвергается дружба, семейные ценности, топор, а главное — пуфик с бордовой обивкой и арабскими узорами, зато Марина оживает, а Вексель наконец-то расслабляется

Марина сидела на диване, спокойно глядя перед собой и чуть покачивая головой из стороны в сторону. Её лицо и руки по-прежнему были неестественно бледными, но в редких небольших движениях уже не просматривалось прежней кукольной механистичности, а взгляд казался, осмысленным, хоть и немного отстранённым.

Девушка несколько раз сжала посиневшие пальцы и осторожно пошевелила связанными скотчем запястьями, а потом посмотрела на Векселя.

— Я что-то натворила? — спросила она, встретившись глазами с напряжённым взглядом отца.

— А ты что же? Ничего не помнишь? — после продолжительной паузы ответил мужчина вопросом на вопрос и его голос задрожал. — Ты помнишь, кто это с тобой сделал, Мариночка?

— Я… Не знаю… — девушка нахмурилась, напрягая память. — Никто конкретно. И все вместе, — она зажмурила глаза. — Помню, что мне было холодно. Очень холодно. Шеф сказал, что надо задержаться на точке, чтобы раздать флаеры тем, кто станет выходить с какой-то киношки. Он не знал, что придёт такое резкое похолодание. Или просто не подумал об этом. Оставалось ждать больше часа, а я уже конкретно задубела. Я рассчитывала, что смогу посидеть в кафешке у кинозала, там ещё было что-то вроде книжного магазина, и я могла бестолково походить и поглазеть на полки… А парень… Кто он там… Типа бармен или бариста. Он не открыл, просто молча показал головой через стеклянную дверь и перевернул табличку «закрыто». У них устраивался какой-то движняк по пригласительным… И никому не надо, чтобы я там отсвечивала в этой дурацкой лисе.

— Гнида, — сквозь зубы процедил Вексель.