Сам Рерик пока оставался в Хельгелунде. Сюда нередко приезжали хёльды и бонды, желающие лично поговорить с ним о прошлых и будущих походах, а к тому же… К тому же была еще одна причина, привязавшая его к этому месту. И причину эту звали Сванхейд дочь Эйстейна. Эта девушка очень занимала Рерика, и сама по себе, и благодаря всем связавшим их обстоятельствам. Она приходилась сестрой врага самого Рерика — Хёгни Длинного, и невестой врагу Анунда — его брату Бьёрну. И оказалась в Смалёнде одновременно с ними обоими!
— Как ты сюда попала? — спросил ее Рерик на второе утро после своего приезда. Вернувшись в гридницу после утренней еды, он обнаружил, что столы уже убраны, а гостья сидит с шитьем вместе с прочими женщинами, фру Торгерд и бабкой Рагнхильд. У него было свободное время, и он решил воспользоваться случаем познакомиться с девушкой поближе.
— По воздушной тропе между морем и небом, — нараспев, будто рассказывала сагу, ответила Сванхейд, подняв на него глаза от шитья. В глазах ее была легкая усмешка, но не обидная, а скорее дружеская.
— Я имею в виду — почему сюда? — уточнил Рерик. — Что тебя сюда привело? Ведь наши роды, кажется, никогда раньше даже знакомы не были?
— Я искала спасения от Эймунда Рыжего, сына Сигимара. Так получилось, что мой брат Хёгни должен был торопиться в Британию на помощь Фроди, второму нашему брату, и мне пришлось отправляться к Бьёрну конунгу одной. У меня есть корабль и двадцать человек в дружине, но у Эймунда и его брата Хакона целых три корабля. Эймунд узнал о том, что я рядом и почти беззащитна, и пустился за мной вдогонку. Я ему понравилась еще раньше, в начале лета, когда мы все стояли на мысе Велиланд.
— Я слышал. Говорят, он к тебе подкатывался?
— Он сватался ко мне. Но я по воле Одина уже была обручена с Бьёрном сыном Эйрика. А Эймунд такой человек, что даже волю Одина не ставит выше своей собственной воли. Он говорил, что его уже заносило в такие места, где люди и не слышали об Одине, а потому полагаться ему приходилось только на свои собственные силы…
— И я мог бы сказать это о себе, — признался Рерик. Серебряный крест до сих пор висел у него на шее, но больше как память о Гизеле, подарившей его, чем знак принадлежности к Христовой вере. — Ведь только моя собственная сила и удача всегда со мной.
— И Один всегда с тобой, даже если ты об этом не знаешь, — заверила Сванхейд, продолжая проворно работать иглой. Шерстяные петли так быстро мелькали в ее ловких пальцах, что Рерик не мог даже уследить и мельком подумал — ему бы, например, никогда этим искусством не овладеть. — Ведь он дал тебе силу и удачу, а значит, с ними часть его сопровождает тебя, где бы ты ни был.
— Так выходит, это за тобой Эймунд пришел сюда?
— Не совсем так. Я знала, что никак не успею добраться даже до Восточного Гаутланда. А здесь, как мне было известно, живут ближайшие родичи смертельных врагов Эймунда и Хакона — то есть твои. Я рассчитывала, что если не ради меня самой, то ради сыновей Хальвдана Гудлейв конунг изо всех сил воспрепятствует тому, чтобы желания Эймунда осуществились. Так и вышло.
Сванхейд невозмутимо продолжала вязать, а Рерик смотрел на нее и думал. Эта девушка направляется на свою свадьбу. На это лето были назначены две королевские свадьбы, и обе закончились смертью невинных молодых женщин. Одна — Теодрада — погибла вследствие злосчастной случайности, а вторая, Рейнельда, — злого умысла своих ближайших родичей. Но, глядя на Сванхейд, Рерик был твердо уверен: эта девушка не даст управлять свое судьбой ни случаю, ни тем более чужому умыслу. Казалось, в своих белых руках она крепко держит нить собственной судьбы, а может, и не только собственной. И уже знает, какой узор из этих нитей будет соткан. Возможно, даже принимает участие в работе…
Приглядевшись к ней поближе, Рерик обнаружил, что никакой особой красоты боги ей не дали. Довольно прямые черты лица, но ничего особенного, даже нос не совсем правильной формы. Светлые волосы, обычная девичья фигура… Но и лицо, и весь ее облик излучали уверенность и силу, намекали на скрытые глубины, из-за чего каждый взгляд ее, каждое слово приобретало необычайную важность. И Теодрада, и Рейнельда, и даже Хильда были ярче и красивее — но уже сейчас, на третий день знакомства, Рерик обнаружил, что смотрит на Сванхейд, как завороженный, и не может отвести глаз. Между ее наплечными застежками висели две нити бус, одна из которых была украшена десятком серебряных подвесок. Приглядевшись, Рерик узнал серебряные монеты, такие же, какие привозила в Дорестад благочестивая вдова Катла.
— Откуда у тебя это? — он кивнул на монеты.
— Это скиллинги. Мне подарил их Эймунд сын Сигимара. Еще пока мои братья и он были союзниками. Там, на Велиланде. У него таких много.
— А у него откуда?