Источник судьбы

— Обсудив наше положение, мы решили предложить тебе выкуп, Рерик конунг, — поприветствовав их, заговорил Хергейр. — Уповая на милость Божью и твое христианское милосердие — ибо нам известно, что и тебя коснулась благодать, — жители Бьёрко собрали выкуп в двести марок серебром, и его мы предлагаем тебе для заключения мира.

— Это отличный выкуп! — с воодушевлением заговорил Анунд. — Целых двести марок! Огромное богатство! И все оно твое, Рерик, я не возьму себе ни одного эйрира, ни одной половинки скиллинга! Все это принадлежит тебе, и ты можешь взять серебро прямо сейчас. Я сейчас же прикажу принести весы, и мы все взвесим заново.

— Э, погоди! — осадил его Рерик. — Я ведь еще не согласился!

Его ярлы плотнее обступили их, на лицах было недовольство, слышался ропот.

— Да они над нами смеются!

— Ты что, мужик, соображаешь, что говоришь?

— Двести марок!

— Да тут у каждого по двести марок припасено!

— Нас тут за дураков держат, конунг!

— Мы что им, дурни с дальнего хутора, что любой монетке рады! Да мы во Франкии такую добычу брали, что во всем их вшивом вике и половины такого нет!

— Нашли чем нас удивить!

— Ну, у каждого — это едва ли, но я уверен, что на Бьёрко весьма многие люди могут в одиночку дать двести марок, лишь бы их самих и их семьи не трогали. — Рерик переводил гневный взгляд с Анунда на Хергейра. — Две тысячи марок — вот об этом я бы согласился поговорить!

Ярлы поддержали его гулом и выкриками.

— Если уж Анунду конунгу так хочется сохранить Бьёрко в целости — хотя надо было раньше думать, зачем ему разоренный вик, когда просил меня о помощи и обговаривал условия! — то я, так и быть, соглашусь на выкуп. Но я не бродяга, от которого можно откупиться куском черстового хлеба и хвостом селедки!

— Но какая же это селедка, Рерик конунг! — воскликнул Хергейр. — Вспомни о Боге! Двести марок — это огромная сумма!

— Мне самому решать, какая сумма меня устроит! Две тысячи марок завтра здесь в это же время — или мы прямо сразу начинаем осаду. Я и мои люди имеют опыт — во Франкии мы брали города, по сравнениею с которыми ваш Борг — жалкий курятник из прутиков! И если ваши люди слишком любят свое серебро, уже завтра они лишатся и серебра, и свободы, и жизни.

Повернувшись, Рерик пошел прочь. Анунд и Хергейр выразительно переглянулись. «Что же ты?» — говорил взгляд фогта. — «А что я могу?» — отвечали разведенные руки Анунда. Хергейр двинул бровями: что-то делать надо. И Анунд, махнув на него рукой, поспешил вслед уходящему дану.

Чтобы жители Бьёрко не считали его за шутника, Рерик приказал немедленно начать делать лестницы для осады крепости. Причем делать их, разбирая дома поселения, те, что поближе к Боргу и получше оттуда видны. Над улицами и пристанью стоял стук топоров, треск дерева, крики. Оттар жалел, что нельзя поджечь пару домов — если займутся строения всего острова, это сильно затруднит жизнь самим захватчикам, да и дым будет мешать осаждать крепость. Готовые лестницы приносили и складывали неподалеку от ворот. Одновременно Рерик приказал осматривать дома и строения, забирать все, что может пригодиться, и грузить на свои корабли. Запасы товаров, более громоздких, чем серебряные монеты, которые бежавшие в Борг торговцы не могли захватить с собой, теперь покидали склады безо всякой уплаты, и это тоже было хорошо видно осажденным. Люди Рерика забирали ткани, дорогие кувшины, отделанные оловом, стеклянные кубки, бусы из камня и стекла, резную кость, меха, шкуры, кожи, то же железо. Лодки сновали между береговой линией и стоявшими поодаль кораблями, даны, фризы и смалёндцы работали не покладая рук, загружая лангскипы своим новым богатством, до Борга долетали их веселые крики и даже песни.

А жителям Бьёрко было впору плакать и причитать. Они очень хорошо понимали, что надежд у них нет никаких. Столь малым числом, за ненадежными уреплениями, имея за спиной обрыв и море, они никак не могли ни отразить нападение, ни бежать. Весь день в Борге кипели споры. Одни предлагали скорее принести жертвы богам, даже выбрать для этого по жребию человека, христиане призывали отбросить богов, которые так плохо защищают свой народ, и дать обеты Иисусу Христу.

Анунд конунг тем временем не отходил от Рерика. Снова и снова он уговаривал согласиться на предложенный выкуп или хотя бы снизить требования. В отчаянии он даже обещал подарить Рерику Ильминну, на что тот ответил, что возьмет сам, если захочет — и эту рабыню, и все на этом острове, что ему только приглянется. Помешать ему силой Анунд не хотел и пытаться: располагая вдвое меньшими силами, чем Рерик, он и битвой не спас бы Бьёрко от разграбления, зато потерял бы своих людей, а то и собственную жизнь.

Наконец Рерик вышел из терпения.