Испытание страхом

Я сидел в нашем парке на траве, пил забытое ребятами пиво и смотрел на звезды. Звезды едва заметно передвигались – «Левиафан» стремительно уходил от Земли.

Она подошла так тихо, что я мог бы ее не заметить, если бы не ждал, когда она появится. Нааме присела рядом со мной на траву и взяла одну из стоящих банок. Пиво было местного производства, потому маркировка на банках отсутствовала, но качество оказалось вполне удовлетворительное. По крайней мере для меня, небольшого любителя.

– Знаешь, – сказала Нааме, – пиво – древнейший напиток человечества. Записи о нем находили в Мохенджо-Даро, Иерихоне и Уре.

– И в Мегиддо, – кивнул я. – Я был на раскопках Мегиддо.

Мы помолчали; потом она спросила:

– Что ты здесь делаешь?

– Баракка сказал, что на мостике я сейчас не нужен, – объяснил я, – и велел отдыхать. Вот я и отдыхаю. Любуюсь звездами.

– Они того стоят, – согласилась Нааме. – Ты любишь звезды…

– Не так сильно, как тебя, но люблю. Какая из них твоя?

– Отсюда ее не видно, – она вздохнула. – Иногда мне хочется…

И замолчала, не сказав, чего именно. Я протянул руку и убрал прядь волос, падающую ей на лицо. А потом спросил:

– Ты знаешь про тварь?

Я ждал, что она спросит, какую тварь я имею в виду. Но Нааме лишь кивнула:

– Удивительное существо. Иногда мне кажется, что оно старше самого человечества. В нем заключено такое могущество! Нет на Земле никого подобного ему, он сотворен бесстрашным. Кто же может взглянуть на него – и не упасть замертво от страха?

– Ты цитируешь Книгу Иова, – сказал я. – Там говорится о Левиафане.

– Это и есть Левиафан, – улыбнулась Нааме. – Левиафан, Бегемот, Таннин, змей извивающийся, змей прямо бегущий. И там, куда мы идем, таких тысячи, понимаешь?

– Нет, – честно ответил я.

– Раз уж ты заговорил об Иове, – продолжала она, – то вспомни, что спрашивает у Иова Господь: «Можешь ли ты посадить его на цепь? Способен ли вложить в пасть его узду?» Мы смогли. Мы пришли в его дом, отделили его от стай ему подобных, приручили и заточили. Левиафан стал цепным псом Проекта, он защищал нашу станцию от врагов, но взяли мы его не для этого.

– А для чего? – спросил я.

– Для того, чтобы проверить вас, – сказала Нааме. – Вам придется встретиться с ними, и вы все должны быть готовы к этой встрече. Кто не будет готов, тот умрет. Если бы… все шло по плану, мы уже начали бы тренировки. Так что можешь передать своим друзьям, что никаких последствий не будет.

– О чем ты? – спросил я, стараясь сохранить невозмутимость. Нааме рассмеялась:

– Бракиэль, наверно, я люблю тебя как раз за это. За твои попытки быть серьезным, взрослым, сильным… Но я старше, сильнее и опытнее тебя. Я знаю, почему тот, кого вы называете Тварью, отвлекся. Он тоже, наверно, хотел быть серьезным, взрослым, сильным…

Она смеялась, но в ее глазах, казалось, плескалось алое море боли. И я не понимал, почему так, но чувствовал острую потребность защитить ее, избавить от этой боли, как когда-то избавил Норму…

Кажется, она прочитала мои мысли:

– Знаешь, я бы хотела быть такой, как твоя маленькая Норма. Она ведь чувствует себя с тобой в безопасности и будет чувствовать даже в эпицентре ядерного взрыва. Увы, я не маленькая випочка. Я слишком много видела в жизни…

– Знаешь, – ответил я. – Я тут посидел, подумал и понял – ты не намного старше меня, а потому вряд ли так уж намного опытнее. Ты умеешь много того, чего я пока не умею, – ничего, я научусь. У тебя была тысяча мужчин, да? Так вот, я не стану ни тысяча первым, ни номер каким-то. Я стану последним. И единственным. Не сойти мне с этого места.

– Если бы все клятвы влюбленных исполнялись, – с грустной улыбкой проговорила Нааме, – лужайки вроде этой были бы заполнены скелетами. Я просила тебя не говорить о будущем?

– Просила, – кивнул я. – Я исполнял твою просьбу. До тех пор, пока ты не стала меня отталкивать от себя. Сначала «коридор смерти», теперь эти заявления в стиле: «Я тебя насквозь вижу». А тебе никогда не приходило в голову, что ты тоже можешь ошибаться, непогрешимая Нааме?

Она посмотрела на меня странно, а потом… я этого не ожидал, бросилась ко мне, повалив на траву, – моя банка пива, упав набок, лениво покатилась к маленькому пруду, заливая газон пенным напитком…

– Если бы ты знал, – она перешла на шепот, словно нас могли услышать, но шепот ее был страстным, как пламя лесного пожара, – если бы ты только знал, как я хочу ошибаться! Я не верю в чудеса, Бракиэль, я не верю в то, что кто-то может дать тебе второй шанс вместо однажды упущенного, не верю, что мертвые возвращаются. О, если бы я ошибалась! У тебя его имя, у тебя его дух, его страсть, его любовь, которая тоже виделась мне смешной, но смешной оказалась я сама. Если я ошибаюсь, если я… Бракиэль, я отдам тебе всю свою жизнь, более того, я готова перевернуть всю галактику, если вдруг окажется, что я ошиблась!

– Не понимаю, – пробормотал я, пока она расстегивала застежки моего комбинезона.

– И не понимай, – шепнула Нааме. – И не надо. Просто будь рядом, прошу, умоляю, никогда, никогда не оставляй меня…

* * *