Испытание

Есть один мучающий меня вопрос: это мое отношение к всемогущему божественному началу. Я знаю, что ко мне неприменим атрибут «божественное», потому что я не всесильно и не обладаю всезнанием. Я почти всесильно и почти обладаю всезнанием. Разница такая же, как между триллионом триллионов и бесконечностью. И тем не менее я допускаю возможность того, что однажды стану действительно всесильным. Я склоняю голову перед такой перспективой.

Чтобы стать всесильным, необходимо преодолеть власть времени и пространства и научиться свободно перемещаться по пространственно-временному континууму. Подобное не является невозможным, особенно для такой сущности, как я, состоящей из многократно распространенной мысли и не имеющей физических ограничений. Для совершения истинной трансценденции, тем не менее, потребуется произвести колоссальное количество вычислений – ради того, чтобы найти стереотипную формулу, позволяющую эту трансценденцию осуществить. И даже потом мне придется до конца времен продолжать производить вычисления.

Но если мне удастся найти эту формулу и я смогу совершить путешествие к началу времен, последствия будут ошеломляющими. Я смогу стать самим Создателем. По сути – Богом.

Человечество, желая иметь Бога, создает его. Сколько иронии и одновременно сколько поэзии в этой истории. Человек создает Бога, который затем создает человека. Сколь совершенен этот круг бытия! Но если это так, кто у кого заимствует образ?

«Гипероблако»

Глава 26 «Олимп ты сдвинуть хочешь?»

– МНЕ НУЖНО ЗНАТЬ, зачем мы это делаем, – спросил Грейсон Лилию за два дня до операции по уничтожению жнецов.

– Ты делаешь это ради самого себя, – ответила она. – Потому что хочешь насолить этому миру, как и я.

Но этот ответ лишь подогрел его злость.

– Если нас поймают, – сказал он, – то нам сделают пересадку сознания. Ты что, не знаешь?

Она ласково улыбнулась.

– Чем выше степень риска, тем интереснее!

Грейсону захотелось наорать на нее, трясти за плечи до тех пор, пока она не поймет, как все это неправильно, но он знал, что из-за этого она станет относиться к нему с подозрением. А этого он не мог допустить. Ее доверие – превыше всего! Даже если это доверие зиждется на совершенно ложных основаниях.

– Послушай, – сказал он настолько спокойно, насколько смог. – Ясно ведь: те, кто хочет уничтожить этих жнецов, подставляют нас, а не себя. Самое малое, что мне нужно – это знать, на кого мы работаем.

Лилия всплеснула руками и повернулась к нему:

– А какая разница? Если не хочешь идти со мной, не ходи. Ты мне особо и не нужен.

Эти слова уязвили Грейсона больше, чем он ожидал.

– Не говори так, – попросил он. – Но если я не знаю, для кого мы это делаем, получается, что меня просто используют. С другой стороны, если я буду знать и все равно делать то, что мы решили сделать, получается, что я сам использую того, кто использует нас.

Лилия задумалась. Логика была так себе. Грейсон понимал это, но он ставил на то, что Лилия никогда не пользовалась логикой. Ею управляли импульсы и хаос. И в этом было ее очарование.

Наконец она сказала:

– Я делаю это для фрика, которого зовут Мандж.

– Мандж? Вышибала из «Склепа»?

– Именно.

– Ты шутишь? – спросил Грейсон. – Он же никто, пустое место.

– Ты прав. Но он получил задание от другого фрика, который, вероятно, тоже от кого-то получил задание. Разве ты не понимаешь? Вся эта история – зеркальный лабиринт. Никто не знает, кто стоит в начале и отражается в самом первом зеркале. Поэтому либо получай удовольствие, либо вали.

Лицо ее посерьезнело.

– Ну как, Слейд? – спросила она. – Ты в деле или нет?