Искусство и жизнь

Искусство пребывает в таком близком содружестве с радостной свободой, открытым сердцем и жизнью, что оно не может жить в атмосфере замкнутости, оно чахнет в обстановке себялюбия и роскоши. Я пойду даже дальше и скажу, что и не желаю, чтобы оно жило в таких условиях. Я убежден, что честному художнику должно быть стыдно наслаждаться тем, что ему удалось нахватать из такого искусства, как должно быть стыдно богачу смаковать вкусные блюда на глазах у умирающих с голоду солдат осажденной крепости.

Я выступаю против искусства для немногих, так же как и против образования для немногих или свободы для немногих.

Право, уж лучше миру на какое-то время и в самом деле лишиться искусства полностью, нежели чтобы оно влачило убогое и тщедушное существование в среде немногих, исключительных людей, презирающих остальных за невежество, в котором сами они повинны, за грубость, с которой они не хотят бороться. Уж лучше пшенице лежать в земле, где она будет понемногу прорастать, чем ей гнить в амбаре скупца.

Я верю, однако, что искусства не исчезнут. Верю, что люди станут и более мудрыми и более образованными, что, оказавшись излишними, исчезнут многие сложности жизни, которыми мы сейчас гордимся больше, чем они заслуживают, — отчасти потому, что они для нас внове, отчасти же потому, что они пришли к нам, сопровождаемые некоторым благом. Я надеюсь, что мы начнем отдыхать и от войн — от коммерческой войны и от той, на которой рвутся снаряды и убивают штыками, — а также и от таких знаний, которые уже тяготят душу. Верю, что больше всего мы будем отдыхать от погони за богатством и не будем стремиться к тем необыкновенным привилегиям, которые на нем основаны. Я верю, что, подобно тому как уже теперь мы почти добились свободы, мы однажды добьемся равенства — а только оно одно и означает братство, — и тогда мы освободимся от нищеты, от всех ее жалких и тягостных забот.

И тогда, освободившись от этих забот, добившись простоты обновленной жизни, мы сможем спокойно подумать о нашей работе, о нашем верном друге, которого уже никто не назовет проклятым трудом. И тогда, несомненно, мы будем наслаждаться трудом, каждый на своем месте, и люди не будут завидовать друг другу. Никто не будет чьим-либо слугой, люди будут презирать даже возможность стать хозяином над другими. Труд даст людям счастье, и это счастье безусловно создаст благородное декоративное народное искусство.

Благодаря этому искусству наши улицы станут такими же красивыми, как леса, и пробудят такие же возвышенные чувства, как горные склоны. Все дома будут красивы и живописны, и это будет успокаивать ум и помогать в работе. Все наше окружение, все наши занятия сольются с природой, будут разумными и прекрасными; и в то же время все будет простым и серьезным, а не ребяческим, и наши общественные здания будут исполнены той красоты и великолепия, которые могут быть созданы умом и руками человека, точно так же как ни в одном из жилых домов не останется и следа пустого расточительства, показной пышности, и каждый получит свою долю подлинных богатств.

Вы можете сказать, что это мечта, что этого никогда не было и никогда не будет. Верно — этого никогда не было, но поэтому, так как мир живет и еще развивается, крепнет и моя надежда, что в один прекрасный день мечта станет явью. Да, это мечта, но еще недавно мы мечтали о таких вещах, что сегодня сбываются и приносят нам пользу и стали необходимы, и об этих вещах мы думаем теперь не больше, чем о дневном свете, хотя некогда люди должны были обходиться не только без них, но и без всякой надежды их получить.

Во всяком случае, пусть это и мечта, я прошу вас простить мне рассказ о ней, ибо она — самая основа всей моей работы в области декоративных искусств, и я никогда не перестану о ней думать. И я в этот вечер пришел к вам с просьбой помочь мне воплотить в жизнь эту мечту, эту надежду.

Возрождение художественного ремесла