Искусство и жизнь

Но за последние годы великий подъем религиозного усердия, роста ученых занятий и — соответственно — знания средневековой архитектуры побудил людей тратить деньги на эти здания не просто с целью отремонтировать и сохранить их, сделать чистыми, недоступными для ветра и дождя, но с целью реставрировать их до некоего совершенного идеала, удалив, насколько возможно, все признаки того, что они претерпевали по крайней мере со времен Реформации, а часто и с более ранних времен. Иногда это делалось из явного пренебрежения к искусству, из религиозного рвения, но чаще всего с достаточно добрыми намерениями в отношении искусства. Все же вы не стали бы слушать меня в этот вечер, если бы не разделяли моего мнения, что такая реставрация невозможна, а попытка ее осуществить губит здания, к которым она применяется. Мне даже трудно представить, какая большая их часть стала почти бесполезной для изучения искусства и истории. Если бы вы достаточно хорошо знали архитектуру, то без труда поняли бы, какой ужасный вред нанесен этой опасной «малой осведомленностью». Но по крайней мере всякому должно быть ясно, что неосмотрительно обращаться с ценными национальными памятниками— значит оказывать стране услугу, достойную лишь сожаления. Ведь исчезновение этих памятников никаким великолепием современного искусства восполнить нельзя.

Из всего, что я говорил об изучении старинного искусства, вы можете заключить, что под образованием я понимаю нечто более широкое, чем обучение тому или иному искусству в художественных школах, и что им следует заниматься более или менее для себя, постоянно и сосредоточенно, думая об искусстве, изучая его всеми способами, тщательно и старательно практикуясь в нем и делая только то, что признано хорошим с точки зрения композиции и мастерства.

Конечно, все ремесленники должны до тонкости освоить мастерство рисования как средство и для этого изучения, о котором мы только что говорили, и для практической художественной деятельности. Ведь по-настоящему всех людей с нормальными умственными способностями следует учить рисовать. Но умение рисовать еще не есть искусство создавать художественные эскизы для изделий разного рода, оно лишь средство для одной цели — для общего художественного развития.

И я особенно хотел бы подчеркнуть, что композицию вообще нельзя преподавать в школе. Человеку, от природы склонному к искусству, помогут постоянная практика и неустанное изучение природы и искусства. Несомненно, людей, способных к художеству, достаточно много; им нужно, чтобы школа научила их определенной технике, так же как им нужны и инструменты. Кроме того, в наши дни, когда лучшая из школ — школа практики, существующая вокруг нас, — явно находится в упадке, этим людям, безусловно, необходимо изучение истории искусств. И технику рисования и историю искусств художественные школы преподавать могут. Столбовая же дорога освоения множества правил, опирающихся на псевдонауку рисования, которая сама в свою очередь составлена из множества правил, не ведет никуда или, вернее, возвращает к самому началу пути.

Существует единственный наилучший способ научить рисованию людей, занятых декоративной работой, — учить рисовать человеческую фигуру. Это и потому, что линии человеческого тела гораздо более утонченны, нежели что-либо другое, и потому, что вас легче проверить и поправить, если вы ошибаетесь. На мой взгляд, если бы этому можно было обучить всех желающих, то это значительно бы содействовало возрождению искусств. Для всех, в ком есть зерна творческого воображения, привычка различать между верным и неверным, чувство удовольствия от того, что нарисована правильная линия, действительно явятся, на мой взгляд, настоящим обучением в подлинном смысле этого слова. И все же, как уже сказано мною, в наше время было бы простым жеманством лицемерно закрывать глаза на искусство былых веков: его мы тоже должны изучать. Если другие обстоятельства, социальные и экономические, не преградят наш путь, — иными словами, если мир вообще позволит нам иметь декоративное искусство, то существуют два условия, при которых мы сможем его обрести: общее развитие умственных способностей и общее развитие остроты зрения и мастерства рук.

Вероятно, вам это кажется банальным советом и очень кружным путем, но тем не менее он, этот совет, надежен, если вы любой дорогой хотите прийти к новому искусству, о котором я говорил сегодня вечером. Если же вы этого не хотите и если пренебречь теми зернами творческого воображения, о которых я только что говорил и которые, несомненно, есть в людях, то законы природы и здесь, как и во всем другом, окажут свое действие, и сами художественные способности постепенно отомрут у всего человечества. Сможем ли мы, господа, приблизиться к совершенству, отказываясь от такой существенной части нашего интеллекта, которая делает нас людьми?