Читаем Искусство и жизнь полностью

Возьмем несколько банальных, но достоверных примеров. Вам, скажем, нужна шляпа — приблизительно такая, какую вы носили в прошлом году; вы идете к торговцу шляпами, но видите, что не можете купить ее там. У вас не остается иного выхода, как смириться. Деньги сами по себе не могут купить шляпу, которая вам нужна; три месяца упорных усилий и двадцать фунтов уйдут на то, чтобы прибавить один дюйм к широкополой фетровой шляпе, ибо вам нужно пробиться к мелкому предпринимателю (а их осталось очень немного) и целым рядом сложных интриг и отчаянных поступков, которые снабдили бы материалом трехтомный роман, уговорить его ради этого случая превратить одного из своих работников в ремесленника, и — откровенно-то говоря — очень плохого ремесленника. Или вот другой пример. Я хожу с тростью. Как и всем здравомыслящим людям, мне нравится тяжелый наконечник, который позволяет описывать перед собой тростью полукруг. Год или два назад появилась мода срезать трости наподобие тощей моркови, и я на самом деле полагаю, что попытки достать палку привычной формы сократили мне жизнь, — столь трудными они были. Еще пример. Вам понадобилась какая-то мебель. Однако в интересах торговли (обратите внимание — торговли, а не ремесла!) мебель покрывают глупейшими и бездарными украшениями. Вы хотите избавиться от этого убожества и обращаетесь к драпировщику, который ворчливо соглашается выполнить вашу просьбу, но вы убеждаетесь, что за свой каприз и попытку избавиться от навязываемой торговлей отделки (я отказываюсь называть ее орнаментом) приходится платить двойную цену. И это все потому, что вы прибегли к помощи ремесла, а не машины. Таким образом большинство людей наталкиваются на запретительный тариф, накладываемый на ознакомление с производственными методами и процессами. Мы не знаем, как делается тот или иной товар, какие трудности возникают при его производстве, как он должен выглядеть, почему должен нравиться своим видом, фактурой, запахом и в какую цену обходиться, если не брать в расчет прибыль торгового посредника.

Мы утратили искусство торговать, и вместе с ним и необходимую близость с жизнью мастерской; существуй эта близость, она стала бы весьма ощутимой преградой для частных плутней.

Естественным следствием нашего незнания способов, которыми производятся товары, оказывается то, что даже те, кто восстает против чрезмерного разделения труда в важнейших профессиях и так или иначе желает возврата к ремеслам, не знают, какова же была жизнь ремесла, когда все производилось еще ручным трудом. Чтобы их протест оправдал хоть какие-то надежды, необходимо, чтобы они кое-что знали об этом. Я вынужден предположить, что многие, а возможно, и большинство моих читателей не знакомы с социалистической литературой, что лишь немногие прочли прекрасное описание различных промышленных эпох, которое содержится в великом труде Карла Маркса, озаглавленном «Капитал». Поэтому прошу позволения изложить очень кратко положения, выдвинутые главным образом Марксом, которые, будучи известны социалистам, не так уж хорошо знакомы вне их круга. Было три великих промышленных эпохи с начала средних веков. На первой, или средневековой, стадии все производство было по своему способу индивидуальным, потому что, хотя ремесленники и объединялись в большие группы для организации труда, они объединялись как граждане, а не просто как рабочие. Существовало лишь незначительное разделение труда или оно вовсе отсутствовало; механизмы, которыми тогда пользовались, представляли собой просто разнообразные инструменты, помогавшие труженику в ручном труде, но не заменявшие человека. Ремесленник трудился на себя, а не на капиталиста-нанимателя и соответственно он был хозяином своего труда и своего времени. Таков был период чистого ремесла. Когда во второй половине XVI века стали появляться капиталисты-наниматели и так называемые «свободные рабочие», ремесленников начали собирать в мастерские, прежние инструменты — машины — были улучшены и, наконец, в этих мастерских утвердилось изобретение — разделение труда. Разделение труда продолжало углубляться на протяжении всего XVII века и было усовершенствовано в XVIII, когда единицей труда стала группа, а не отдельный человек: другими словами, рабочий превратился в простой придаток машины, состоящей иногда целиком из людей, а иногда из людей в сочетании с экономящими труд машинами, которые к концу этого периода изобретались в изобилии. Летающий челнок может быть образцом такой машины. Вторая половина XVIII века увидела начало последней из известных миру промышленных эпох, когда автоматически действующие машины вытеснили ручной труд и превратили рабочего, который некогда был применявшим инструменты ремесленником, в придаток машины, а затем и в прислугу при машине.

Перейти на страницу:

Все книги серии История эстетики в памятниках и документах

Актуальность прекрасного
Актуальность прекрасного

В сборнике представлены работы крупнейшего из философов XX века — Ганса Георга Гадамера (род. в 1900 г.). Гадамер — глава одного из ведущих направлений современного философствования — герменевтики. Его труды неоднократно переиздавались и переведены на многие европейские языки. Гадамер является также всемирно признанным авторитетом в области классической филологии и эстетики. Сборник отражает как общефилософскую, так и конкретно-научную стороны творчества Гадамера, включая его статьи о живописи, театре и литературе. Практически все работы, охватывающие период с 1943 по 1977 год, публикуются на русском языке впервые. Книга открывается Вступительным словом автора, написанным специально для данного издания.Рассчитана на философов, искусствоведов, а также на всех читателей, интересующихся проблемами теории и истории культуры.

Ганс Георг Гадамер

Философия

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное