Искушение

Я ожидаю, что Хадсон начнет протестовать – возможно, ввернет что-нибудь язвительное насчет того, что не стоит ради него так надрываться, поскольку лично ему его магическая сила не мешает – но он не произносит ни слова. Только продолжает сверлить Кровопускательницу своим настороженным взглядом.

Повернувшись к Джексону, я обнаруживаю, что он и Кровопускательница выжидательно смотрят на меня.

– Простите, я что-то пропустила? – Я вопросительно поднимаю брови.

– Я спросил тебя, хочешь ли ты попытаться провернуть эту штуку со стеной, – говорит Джексон.

Я даже не делаю паузы, чтобы дать Хадсону возможность что-то ответить.

– Господи, ну конечно.

Потому что в моей голове брезжит ужасная мысль. Если Хадсон уже знал, как ему выбраться на волю, и завладевал моим телом для того, чтобы это устроить… Что он планировал сделать, оказавшись вне меня? Убить всех?

– Какая же ты все-таки стерва, Грейс.

И только когда Хадсон прячется в сумраке и исчезает, до меня доходит, что он так и не ответил на мой вопрос.

Глава 37. В сладких снах снится что угодно, но только не это [12]

Оказывается, строить мысленную стену совсем не так трудно, как я думала. Мне нужно просто укладывать кирпичи вокруг определенного участка моего сознания. И Кровопускательница была права – мои собственные защитные механизмы уже начали эту работу, так что требовалось только уложить больше кирпичей и скрепить их строительным раствором, в состав которого входят решимость и непоколебимость.

Несколько часов спустя, когда Кровопускательница убеждается, что стена крепка, она поднимает решетку и выпускает меня.

Я почти выбегаю из комнаты и бросаюсь в объятия Джексона. Не хочу говорить ничего плохого о Кровопускательнице и ее ледяной пещере, но мне не терпится вернуться в школу. Наверное, это из-за того, что я была заперта в мерзлой клетке и не могла распоряжаться своей жизнью и своей судьбой. Жесть.

Но пока что мы еще не можем уйти – сначала Джексон раскладывает передо мной еду, которую нам велел уложить в мой рюкзак дядя Финн.

– Спасибо, – говорю я ему, с аппетитом уплетая сандвич с индейкой и чипсы, которые он положил на салфетку рядом с термосом с водой. – Думаю, теперь это будет моя любимая еда.

Джексон вскидывает одну бровь.

– А что было твоей любимой едой прежде?

Я смеюсь.

– Я же из Сан-Диего. Разумеется, тако.

Теперь, когда я поела, я испытываю более теплые чувства к женщине, которая всю ночь продержала меня в клетке. Возможно. И я заставляю себя улыбнуться и сказать:

– Спасибо за то, что вы так мне помогли.

Она машет рукой в сторону выхода из пещеры.

– Вам пора уходить.

Меня это устраивает – наконец-то я могу распрощаться с этой пещерой и этой странной древней вампиршей, у которой, похоже, куда больше секретов, чем мне хотелось бы узнать.

Обратный путь кажется мне вовсе не таким пьянящим, как путь туда – отчасти потому, что мы оба устали, а отчасти потому, что Хадсон продолжает болтать в моей голове, комментируя все подряд и не давая сосредоточиться на том, что говорит Джексон. Я понимаю, что рано или поздно мне придется что-то сделать с этим, но сейчас я просто молчу.

Потому что препираться с вампиром, в котором бурлит тестостерон, – это не очень-то легко.

К тому моменту, когда мы наконец оказываемся в Кэтмире, я чувствую себя как выжатый лимон. Хадсон, кажется, заснул – и слава богу, – а Джексон наверняка хочет, чтобы я зашла в его комнату, но мне сейчас хочется одного: лечь в кровать и проспать двенадцать часов подряд. Но поскольку завтра у нас уроки, я согласна и на восемь.

Джексон и сам выглядит очень усталым – под глазами у него темные круги, такие я видела у него лишь однажды, когда он сразу же после моего возвращения явился в кабинет дяди Финна. Не знаю, почему я полагала, что силы Джексона неисчерпаемы. Конечно же, это не так.

Но он все равно провожает меня до моей комнаты, и, когда мы доходим до нее, я встаю на цыпочки и обнимаю его так крепко, как только могу.

Мои объятия явно удивляют его – наверное, потому, что в последнее время я то и дело от него отстранялась. Но не проходит и секунды, как он обвивает меня руками и отрывает мои ноги от пола.

И, уткнувшись лицом в изгиб между моими шеей и плечом, вдыхает мой запах. Несмотря на то что он несколько часов переносился, от него так хорошо пахнет – снегом, апельсинами и Джексоном.

Затем он вдруг оказывается в нескольких футах от меня и пятится по коридору. В его глазах полыхает темный огонь, от которого у меня захватывает дух.

– Поспи, – приказывает он, – а завтра встретимся в кафетерии за завтраком.

Я киваю и заставляю свой мозг проработать достаточно долго, чтобы связать три слова:

– В какое время?

– Пришли мне сообщение, когда встанешь, и дай знать, какое время тебе подойдет.

Я киваю и, зайдя в комнату, бесшумно закрываю за собой дверь.