Искупление грехов

- Слышьте… Надо будет узнать, где тут поесть, – заметил Злобный, доставая из своего рюкзака флягу с водой и сухари. – У меня заворот кишки случится на таких харчах.

- Не случится, – заверил его Нож. – Тебе их раньше выпустят, чем они сами «завернутся».

- Чего это? – обиделся Злобный. – Я не собираюсь дохнуть. Я хочу быть вэри!

- Вкусно кушаешь – вонюче пукаешь, – пояснил ему Суч. – Привлекаешь тварей и кормишь Дикие Земли.

- Да ладно, хорош уже пугать-то! – не выдержал Долдон. – Я же спать не смогу… Тут есть призраки, а?

Взятые в вылазку бойцы участвовали в очистке лаборатории, и теперь у Долдона появился главный страх всей его недолгой жизни – призраки.

- Нету тут призраков, придурок, – ответил тихо Жесть. – Шрам, ты уверен, что стоит туда идти?

- Уверен, – ответил я, расстилая на жёстком полу одеяло. – Мы не пойдём далеко. Мудрецы сказали, что посёлок обнаружили в трёх днях пути от Стены, да ещё и в горах. Там Дикие Земли вроде как не такие опасные…

- Мне чего-то, начальник, не нравится твоё «вроде как», – буркнул Злобный, хрустя сухарём.

- Других сведений у меня нет! – резковато ответил я. – А недовольство своё можно и… попридержать. Кто тут вэри стать хотел? Нам за это платят!

- Да я так… разговор поддержать, – ответил Злобный и даже ладони перед собой выставил.

- Надо спать, а не разговоры разговаривать, – заметил на это Суч.

- Кто ложится последним – тушит фонарь, – буркнул я, устраиваясь на одеяле.

Я закрыл глаза, но уснул не сразу. В голове метались мысли о Стене и о Диких Землях. Я соскучился по Пятнашке и нашей казарме. А ещё пытался понять, почему у меня так резко и беспричинно испортилось настроение. То, что Злобный, Жесть и Холод – отморозки, я знал давно и не переживал по этому поводу. Для того в эту вылазку их и брал. Да и совсем уж плохими они не были, чтобы так на них вызверяться. Так что же меня разозлило?

Брелоки связи стали за прошедшие годы меньше, а Касан – больше. Сидячий образ жизни способствовал росту как седалища, так и живота. Всё в мире изменилось, но за прошедшие с юности годы брелоки так и не перестали противно пищать. Однажды Касан даже сподобился присоединиться к онлайн-прошению граждан – сделать писк брелоков менее раздражающим. Правительственные структуры ответили просителям коротко и ёмко: «Менять государственную программу, утверждённую на всех уровнях, ради комфорта тонких гражданских натур считаем нецелесообразным». Послали – так послали, если переводить с бюрократического на человеческий.

Сегодня при еженедельном бритье свой пухлой физиономии Касан обнаружил, что седых волос у него на лице стало больше, чем тёмных. И вновь привычно выкинул из головы мысль о том, как быстро проносится мимо жизнь. В последний раз он позволял себе засомневаться в своём затворничестве в первый год учёбы в лекториуме. Очень скоро от него отстали и однокурсники, и преподаватели. На него перестали обращать внимание девушки, его больше не звали на вечеринки – и даже те, с кем он ещё общался, говорили с ним всё реже и реже.

Доучился Касан на последних крохах терпения, и сразу после выпуска засел за игры, фильмы и книги – на долгих два года. Когда его отец понял, что сын даже не пытается шевелиться и двигаться вперёд, он выгнал его из дома. Касан очень гордился тем, как быстро нашёл он себе комнатку, как оперативно купил терминал и снова засел за привычное занятие. Первые два-три года он жил тем, что прокачивал аккаунты в онлайн-играх и продавал их. Этот рынок, конечно, был не слишком-то законным в те времена. Но всё шло к тому, что правительство рано или поздно юридически признает его. Так и произошло. И тут обнаружилось, что Касану невыгодно торговать аккаунтами, уплачивая тридцать четыре доли налога с доходов.

И тогда Касан пошёл искать работу. И, благодаря своему образованию, быстро её нашел. С тех пор его день был расписан по минутам: рано встать, съездить в офис, сделать там никому не понятные и никому не нужные дела, закончить в обед и приехать домой. Свой дом у него появился совсем недавно – однокомнатная квартирка, на которую он копил долгие годы. Но Касан был непритязательным: ел простую пищу, пил обычные напитки, ходил в слегка поношенной одежде. Только для работы прикупил пару костюмов – как выяснилось, это были просто фантастические расходы.

За свою жизнь Касан менял работу всего дважды. Он вообще считался очень лояльным сотрудником. Что бы ни происходило вокруг – ничто не могло поколебать глубочайшей незаинтересованности Касана. Поднимались рабочие бунты, увольнялись целые отделы – но он оставался. И только когда компания закрывалась, Касан шёл искать новую. И быстро её находил. Правда, на каждой новой работе были неприятные первые полгода, когда его пытались расшевелить коллеги – в ответ он больше отмалчивался и отнекивался. И его оставляли в покое. Иногда он даже заводил интрижки с коллегами, хотя чаще пользовался услугами проституток – жалея о том, что не может поспорить с природными инстинктами. Впрочем, с каждым годом это требовалось ему всё реже и реже.