Искупление грехов

Выходили мы на четвереньках – выше нам ворота никто открывать не стал. И почти сразу попали из привычного мира в другой – невиданный и непонятный. Представшую перед нами картину можно было сравнить с попыткой нарисовать сны сумасшедшего – жёлтый, зелёный и красный соседствовали с лиловым, синим и фиолетовым. Я никогда не думал, что мне доведётся увидеть, к примеру, чёрные листья – но были здесь и такие. Землю одновременно покрывали мох и трава – и при этом они тоже пестрели диковинными и неизвестными цветами. Вот только вся эта радужность нисколько не веселила, а скорее угнетала. Собранная в одном месте палитра ярких насыщенных цветов давила на мозги и заставляла щуриться до боли в глазах.

Поднявшись на ноги, все бойцы застыли как статуи, разглядывая открывшуюся картину. Лыба дал нам минуту, а потом махнул рукой, указывая направление – и двинулся вперёд. Леса разведчик старательно избегал, обходя отдельные рощицы и всё больше забирая на северо-восток, к горам. Погода в Диких Землях, как и описывали более опытные ааори, баловала разнообразием. Если под стеной стояла удушающая жара, то стоило отойти на переход – как изо рта начал вырываться пар, всё вокруг покрылось инеем, а с неба, из одной-единственной тучки, посыпал мелкий колючий снег.

Лыба осмотрелся и пошёл в обход, выводя нас из-под тучи. Очень хотелось спросить, почему, но разведчик несколько раз напоминал ещё на Стене – не разговаривать. Поэтому приходилось терпеть и мучиться вопросами. Стоило вокруг снова воцариться удушающей жаре, как местность резко изменилась. Вот ты ещё идёшь среди буйной растительности Диких Земель, а вот – вываливаешься на серо-чёрную равнину, где есть только песок и камни.

Здесь Лыбе тоже что-то не понравилось, и он медленно двинулся по краю равнины, не заходя в глубину. Дувший с севера ветер волнами приносил к нам жар, царивший на этой серой пустынной земле. Казалось, что рядом горит огромная печь, а мы то приближаемся, то удаляемся от неё. Равнина закончилась через пару переходов. Впереди простирались мхи и туманы – приближались болота. И, как ни странно, они соседствовали с пустыней и тропическими зарослями.

Нашему проводнику эта картина очень не понравилась. Он долго стоял на границе трёх зон, а потом, решившись, повёл нас дальше – уже вдоль кромки болот. Лыбе вообще многое не нравилось – и не только в окружавшей нас местности, но и в нас. Это стало особенно заметно, когда он ещё в начале пути дважды обернулся на хрустнувшую под ногами бойцов ветку. С его точки зрения, мы были полными неумёхами. А мне было вдвойне обидно от того, что он когда-то и сам был новичком, но нам такого права не оставил.

Лес начал забирать на север, болото становилось всё уже – и к вечеру мы обогнули его, достигнув каменистой равнины, поросшей островками деревьев всевозможных расцветок и красок. Лыба уверенно повел нас вперёд, огибая рощицы с такой тщательностью, будто в каждой из них нас поджидала стая хищных зверей. На ночь мы остановились под прикрытием обветренной скалы. Костёр не жгли, разговоров не вели. Просто закутались в одеяла и уснули прямо на земле. Посреди ночи пошёл дождь – хороший такой осенний ливень, быстро сменившийся странным колючим снегом. К счастью, я проснулся от криков неведомых созданий в зарослях джунглей – и вовремя, как мне казалось, разбудил остальных.

Лыба осмотрелся, дал нам знак быстро собираться и снова повёл нас вперёд. Однако стоило нам пройти несколько сотен шагов, как стало ещё холоднее – и разведчик изменил направление, уходя на восток, в сторону более густого леса. Лишь утром, когда мы смогли увидеть в бледнеющем небе тучу, он снова повёл нас на север – к горам. Буйство красок к середине дня закончилось, и вокруг появились вполне обычные деревья и привычная трава. Впрочем, и с этой растительностью не всё было гладко. Трава попадалась с колючками и с острыми, режущими пальцы краями. Деревья как-то странно росли – их стволы кривились, будто червяки от боли. Мне даже казалось, что некоторые листья росли совсем не на тех стволах, на которых я их раньше видел – словно перед нами был рисунок нерадивого ученика художника.

В какой-то момент путь нам преградила речка. Не слишком глубокая, но очень бурная и шумная. Она текла с гор, но делала поворот, устремляясь не к морю, а вглубь Диких Земель. Вдоль речки нас Лыба не повёл – наоборот, постарался уйти как можно дальше. Вскоре местность начала повышаться, и теперь мы постоянно шли в гору. И, наконец, Лыба позволил себе заговорить впервые за два дня.

- Кажется, выбрались, – он повернулся к нам с довольной улыбкой. – Давайте найдём местечко для привала и наконец-то отдохнём.

Очень скоро обнаружился овражек с удобным спуском, по дну которого тёк ручей. Лыба набрал несколько сухих веток, которые и стали топливом для маленького костерка. Еду готовить было не из чего, но огонь дарил ощущение уюта, и даже сухари рядом грызть было приятно. За второй день бойцы умаялись настолько, что почти сразу после еды завалились спать. Один я упорно сидел, вглядываясь в тлеющие угли костра.