Читаем Исключение как правило полностью

Более интересным с точки зрения заявленной проблемы является функционирование выражения иметь в виду в первом значении.

Анализ особенностей функционирования выражения иметь в виду в значении подразумевать позволяет нам продемонстрировать наиболее важные моменты этого утверждения, а именно наличие семантических связей, важность контекста и учет экстралингвистических факторов. Подразумевать – предполагать в мыслях кого-что-н., иметь в виду, не высказывая [Ожегов, Шведова 1992]. Само лексическое значение дает простор интерпретации, возможность неоднозначного прочтения.

Как известно, объектом интерпретации могут быть и высказывание (свое или чужое), и языковая личность говорящего [Матханова, Трипольская 2004]. Интерпретационный потенциал выражения иметь в виду распространяется на оба типа объектов. Соответственно, можно говорить и о разных субъектах интерпретации.

(29) И знаете – хоть бы раз кто-то позвонил, поинтересовался ими, спросил, чем помочь, – я имею в виду официальных лиц (Московский комсомолец, 2005).

В примере (29) это выражение используется в качестве маркера интерпретационной деятельности говорящего в высказывании, где объектом интерпретации является свое высказывание, а именно выбор языкового знака, а субъектом интерпретации – сам Говорящий. Интерпретация базируется на семантических связях компонентов высказывания, которые вступают в смысловые отношения пояснения или уточнения. Именно поэтому вполне допустима замена интерпретирующего показателя на союзы то есть или а именно. Отличие маркера иметь в виду от союзов то есть и а именно заключается в том, что союзы маркируют отношения уточнения и пояснения между языковыми знаками, которые вступают в эти отношения системно, на языковом уровне. Маркер же иметь в виду является показателем тех же отношений на контекстуальном, ситуативном уровне. Именно поэтому маркер легко заменяется союзами, но союзы не всегда можно заменить маркером иметь в виду (ср. Языкознание, то есть лингвистика — *Языкознание, имею в виду лингвистика…). Интерпретационная деятельность Говорящего в подобных случаях совершается в пользу и адресата, и самого говорящего, который стремится быть правильно, адекватно понятым.

Несмотря на разные прагматические функции, у фраземы есть общая коммуникативная нагрузка: она используется как показатель авторской языковой рефлексии, показатель осознанного отношения к выбору языковых средств.

Использование данного выражения при интерпретации чужого высказывания отражает две возможные ситуации: а) Говорящий в своем высказывании, используя некий языковой знак, действительно подразумевал нечто другое и б) Говорящий, используя некий языковой знак, ничего не подразумевал. Интерпретатор чужого высказывания либо «прочитывает» тот смысл, который выражается языковыми средствами, либо пытается отыскать в сказанном скрытый, на его взгляд, подразумеваемый смысл.

(30) Кого он имел в виду, догадаться несложно, ведь накануне именно Порошенко призывал к точенному реформированию органов власти, но его инициативы были отвергнуты окружением Юлии Тимошенко (Труд, 2005).

(31) На следующий день после беседы с делегацией бесланских матерей он провел заседание Совета безопасности, на котором, во-первых, предложил всем присутствовавшим на нем (имея, надо полагать, в виду и себя) разделить ответственность за происшедшее (Комсомольская правда, 2005).

На наличие в высказывании интерпретационной деятельности Говорящего указывает не только то, что это комментарий чужого высказывания (он-высказывания), но и метапоказатели, свидетельствующие об этом комментарии. В качестве таких показателей выступает само выражение иметь в виду (чаще всего в прошедшем времени, что вполне объяснимо, так как Говорящий комментирует уже состоявшееся высказывание). Кроме того, им используются вводные слова и конструкции, свидетельствующие о том, что говорящий излагает свои домыслы, предположения по поводу того, что имел в виду автор высказывания. Условием и основой интерпретации является контекст, постижение и учет которого могут быть различного уровня, различной глубины. Интерпретации такого рода могут вызывать затруднения, так как связаны уже с прагматикой[66].

Перейти на страницу:

Все книги серии Studia Philologica

Флейта Гамлета: Очерк онтологической поэтики
Флейта Гамлета: Очерк онтологической поэтики

Книга является продолжением предыдущей книги автора – «Вещество литературы» (М.: Языки славянской культуры, 2001). Речь по-прежнему идет о теоретических аспектах онтологически ориентированной поэтики, о принципах выявления в художественном тексте того, что можно назвать «нечитаемым» в тексте, или «неочевидными смысловыми структурами». Различие между двумя книгами состоит в основном лишь в избранном материале. В первом случае речь шла о русской литературной классике, здесь же – о классике западноевропейской: от трагедий В. Шекспира и И. В. Гёте – до романтических «сказок» Дж. Барри и А. Милна. Героями исследования оказываются не только персонажи, но и те элементы мира, с которыми они вступают в самые различные отношения: вещества, формы, объемы, звуки, направления движения и пр. – все то, что составляет онтологическую (напрямую нечитаемую) подоплеку «видимого», явного сюжета и исподволь оформляет его логику и конфигурацию.

Леонид Владимирович Карасев

Культурология / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука
Япония: язык и культура
Япония: язык и культура

Первостепенным компонентом культуры каждого народа является языковая культура, в которую входят использование языка в тех или иных сферах жизни теми или иными людьми, особенности воззрений на язык, языковые картины мира и др. В книге рассмотрены различные аспекты языковой культуры Японии последних десятилетий. Дается также критический анализ японских работ по соответствующей тематике. Особо рассмотрены, в частности, проблемы роли английского языка в Японии и заимствований из этого языка, форм вежливости, особенностей женской речи в Японии, иероглифов и других видов японской письменности. Книга продолжает серию исследований В. М. Алпатова, начатую монографией «Япония: язык и общество» (1988), но в ней отражены изменения недавнего времени, например, связанные с компьютеризацией.Электронная версия данного издания является собственностью издательства, и ее распространение без согласия издательства запрещается.

Владимир Михайлович Алпатов , Владмир Михайлович Алпатов

Культурология / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки