Искательница приключений

Я помог князю заключить военный союз с осевшими в лесу мореплавателями в обмен на разрешение им селиться где угодно на землях княжества. Говоря правду, рифмоплеты совершенно не собирались покидать лес в поисках мест для новых селений, но они выставили такие условия, просто чтобы подчеркнуть свое положение менее нуждавшейся в союзе стороны.

Я проследил, чтобы князь принял их. Человек он был сообразительный и быстро понял, что ему нужен этот союз, как для защиты от лишь схоронившихся на срок какой-то его внутренних врагов, так и для гарантии от того, что мореходам не вздумается исполнить свой первоначальный замысел, с которым они вернулись в прибрежные северные земли.

У них назревали мысли об этом с того момента, как трон занял смертный человек. Я предполагал такой поворот событий и навестил древний народ. Вышла очередная беседа о деяниях воинов и правителей старины и о смысле бытия, но в процессе великолепного по содержательности и глубине разговора я ясно обрисовал старейшинам настоящую цель моего визита. Между строк я сообщил им, что если союз с новым государем княжества не будет заключен, то я начну ту самую войну тьмы со светом, которой древний народ предпочел избежать почти десятилетие назад.

К тому времени без малого тысяча жизней оборвалась в ходе моих ночных пиров, а тогда это было то же самое, что сегодня число в десять раз большее. Такую плату я счел достаточной за мое обращение на путь тьмы и отчасти поэтому также освободил престол от себя. Пришло долгожданное мое время умереть.

Я предвкушал ночь, когда в соответствии с обещанием человека в черной рясе своими руками прекращу свое существование. Незадолго до освобождения от бремени мира я устроил себе большой праздник, пиршество жидкости человека, из которой я черпал жизнь и кратковременное счастье.

Я не притронулся как к еде ко многим попавшим мне на трапезу людям, только разорвал их на куски и пропитал землю да траву кровью. Я сделал так, чтобы свидетели остатков моего застолья разнесли его картины по княжеству в подробностях, и простой народ зарекся когда-либо снова иметь дело со злыми силами.

Поначалу все решили, что этим пиром новый государь отметил успешное окончание борьбы за трон. Но меня не устраивало, чтобы его действительно считали причастным к нечистому, и я наказал ему мало-помалу перейти к дневному образу жизни. Он действовал в соответствии с этим требованием, и спустя какое-то время миф о том, что я разделил с ним проклятие, развеялся.

Стал ли князь менее влиятелен тогда? Нет, потому что древний народ теперь поддерживал его, то есть был готов пойти войной на любых противников княжеской власти. Затем люди сделали правильный вывод из имевшихся у них фактов, и это умозаключение окончательно упрочило его на троне. Они поняли, что если не князь пообедал вот так, то это сделал я.

Из чего следовало, что я отнюдь не покинул объединенное княжество, хотя людям всех сословий отчаянно хотелось верить в это. Это также говорило о том, что я доволен положением вещей, при котором власть перешла от меня к другому человеку. К мужчине, как это нетрудно догадаться, которого я сам и посадил на престол, с противниками которого разделался в первую пору его правления. Словом, жители приморского края уяснили, что на стороне этого государя скрытно стою я.

Бунтовать против меня не осмелился никто.

Несколько месяцев я следил за воцарившейся в северной земле тишиной. К моему удовольствию, новый правитель не стал полагаться только на союз с древним народом и угрозу моего вмешательства в дела укрепления своего господства. Он провел ряд реформ, коими значительно облегчил жизнь простого народа, к тому же здорово снизил налоги, которые я успел поднять до поднебесных высот. Неожиданно он проявил дар оратора и дюжую долю храбрости: стал часто появляться в местах скопления людей с речами, которые, я думаю, он же и писал — а люди очень любят красноречивых князей. Словом, я не ошибся в этом человеке, когда предположил, что его правление заложит основы сильного государства в приморском краю. Конечно, он правил не без пороков, но мы все грешны этим.

Тогда с легким сердцем я предпринял попытку умереть.

Какова же была моя ярость, когда я не смог достичь этого!

Мои руки терзали плоть моей груди, ломали ребра, ключицы, даже несколько раз — позвоночник, но не сумели вырвать сердце из грудной клетки и раздавить его в пальцах. Тело помимо моей воли освобождалось от туго оплетших суставы колдовских веревок (за умеренную плату их приготовил маг земли: чтобы в их создании не участвовали темные течения энергий) и выскакивало из-под опускавшегося мне на шею топора воина, чьим разумом овладел мой ум. Под водой мне оказался не нужен воздух, ибо я познал, что наполнял и опорожнял легкие по привычке, когда на самом деле не нуждался в дыхании.