Искательница приключений

Меня проглатывали гигантские морские чудовища, коих я терпеливо ждал в безднах, чьи воды от сотворения мира не озарялись солнечным лучом. Желудочные соки тех левиафанов тщетно пытались переварить меня — моя кожа просто не реагировала на обступившую ее кислоту. В конце концов я каждый раз вылетал обратно из усеянных жуткими зубами пастей в отвратительных облаках отрыжки либо проделывал себе путь наружу сам из уже умерших или в судорогах умиравших утроб.

Я забирался на высокие скалы, вскарабкивался на подпиравшие небо и пронзавшие облака шпили и бросался вниз, ужасными словами проклиная человека в черной рясе, ибо он обманул меня. Он знал, что на вечную жизнь исчадия тьмы я не соглашусь даже под давлением народа, помноженного на сложившиеся обстоятельства, и убедил меня, что, приняв в душу и взяв в тело дар противоположной стороны существования, я смогу умереть, когда захочу. Почему, почему я поверил ему? Я, кто с самого начала подозревал его во всем, кроме правдивости. Во всем, помимо ведения честной игры ради исполнения его желаний. Может статься, я тоже пал жертвой чародейского умения убеждать. Возможно, мне следует признать, что прелести тьмы тайно соблазнили меня — я сам дал слабину перед их красотой.

Шестой и последний обман, не по времени, когда он случился, а по моменту осознания его обманутой стороной. Осознания его и всей прелести его, а они оказались самыми страшными из череды обманов в моей истории.

Когда с очередного одетого в снежную шапку исполина я шагнул в пустоту, устремился в ад, разорвал небо и ураганом понесся к земле, предвкушая по всем сторонам света разлетающееся от удара мое тело, завис я в воздухе вместо сего и только коснулся кончиком носа почвы — а она заливисто рассмеялась надо мной. Поглумились надо мною в тот же момент густая грязь и замшелые камни.

Это произошло в четвертый раз, который погубил мою надежду обрести смерть таким способом.

За моим падением наблюдал дракон. Я потревожил его вековой сон, когда вспорол воздух у скалы близ зева его пещеры.

Дракон спустился ко мне с высоты — земля дрогнула от тяжести в момент соприкосновения его лап с ней, сложил крылья, посмотрел на меня древними глазами. Он сказал, что я проклят, истинно проклят, и что мне нет освобождения, кроме как смертью, принятой от чужих рук. Святых рук, уточнил он, да и то лишь тогда, когда я смогу обмануть мое естество, ибо я слишком силен даже для могучего светлого воина и опытного чародея-целителя.

Хотите — верьте, хотите — нет, но драконы существуют. Вот почему я сказал, что не люди являются доминирующей формой жизни на материке двух империй. Людям просто позволяют существовать силы, которые человеческий разум не в состоянии объять.

Я ушел подальше от объединенного княжества, так и не умерев. Я был раздавлен грузом проклятия и невозможности сбросить с себя его. Я странствовал по миру, десятками и сотнями лет вершил разные дела, не совсем подходящие для созданий, чьим началом является нечистый источник. Повесть о том времени представляет собой отдельное сказание, я надеюсь, хоть немного славное, но моего договора с тобой, искательница приключений, она не касается. Тебе достаточно знать только то, что в конце концов я вернулся в родную землю, проник в личные покои ее правителя тихой ночью и потребовал у него убить меня.

Царь (с тех пор владения правившего приморским краем рода расширились, так что они стали называть себя царями) не слишком хорошо знал предания старины, будучи излишне погруженным в дела настоящего. Он верил семейной легенде о том, что злая сила помогла его роду возвыситься, но не связал эту злую силу со мной. В его глазах я был просто тварью тьмы, искавшей себе смерти после всего, что содеял. Что ж, я не стал разубеждать его в последнем, а доказывать, что это благодаря мне он, отец его и отец отца его занимали трон приморского государства, я не намеревался. Обошелся намеками, на которые царь не обратил внимания.

Зато он предложил мне стать стражем столицы его государства в обмен на право в любое время вновь потребовать моей смерти и на этот раз получить ее в благодарность за сослуженную службу. То было находчивое предложение, под стать гибкому уму того правителя, потому что, почувствовав, что власть над моей смертью наконец находится в моих руках (или убедив себя в этом), я перестал страстно желать ее. Так часто бывает, когда мы получаем то, что долго и сильно хотим, либо когда уверены, что теперь несомненно возобладаем этим.