Ищущий во мраке

От церкви, я сразу же направился в сторону вокзала. Взял самый дешёвый билет, и даже осталось ещё немного денег на еду. Купил на них кусок мясного пирога и пинту пива. «Что с того, что я поклялся больше не брать ни капли в рот? Алкоголь, тем более, жалкая пинта, не сделает со мной того, что уже сделали люди…»

Пойло приятно охладило горло и утолило жажду. Я почувствовал лёгкую усталость. «Ничего, высплюсь в дороге…»

Сидя на скамье, я подобрал оставленную кем-то ежедневную газету «Престол». Нехотя, стал читать о происходящем в мире.

«Война ещё идёт… Забастовки женщин по всему королевству… Случаи дезертирства участились на фронте… Таинственная болезнь может стать причиной заморозки конфликта… Число погибших за шесть лет оценивается в двенадцать миллионов по всей Земле…»

Свернув газету в трубочку, я спрятал её за пазухой. Мне пригодилась бы любая вещь, даже кусок бумаги, коим можно подтереть задницу.

Новости никак не отобразились на моём настроении. Наверно потому, что я слишком разочаровался в мире, и уже не рассчитывал на лучшие времена. Только для себя самого. Вместе с Рутой и Олли… Как прежде… Надежда заставляла меня искать выход из положения. И плевать, что там будет с человечеством дальше. Я отправляюсь домой.

Паровоз прибыл ближе к обеду. Я зашёл в вагон для самых бедных и примостился на скамейку, откинув голову назад и быстро заснув.

Не помню, что мне снилось, но явно что-то хорошее. Громкий кашель на соседнем месте, от которого меня отделял проход, стал причиной пробуждения, чему я очень огорчился тогда.

Старик в сером, покрытом множеством заплаток пиджаке, кашлял так, словно хотел выплюнуть свои лёгкие. «Как бы не подцепить пневмонию…» – подумал я, натягивая воротник на нос.

Но, понаблюдав несколько минут, я заметил, что на ладони старика, с каждым приступом, оставалась кровь. Чёрного цвета. «Как у тех прокажённых!» – перед глазами пронеслась бойня на руднике.

«Значит ли это, что он скоро набросится на других людей?! Нет, скорее, он заразит нас до того, как превратится в одного их этих!»

Но что я мог сделать в той ситуации? Из вагона для нищих не было даже дверей в остальную часть состава, только на улицу. И открывалась она лишь при остановке. «Придётся от него избавиться. Уверен, многие сейчас и не подозревают, что серая гниль – вовсе не проказа или чума, появившаяся на фронте из-за антисанитарии и гор трупов. И что эта зараза уже проникает в наши города и деревни…»

Ночью, когда весь вагон заснул, я аккуратно подошёл к старику, что крепко спал, приподнял его за подбородок и, когда он открыл глаза, ребром ладони перебил трахею.

Работа на руднике, хоть и истощила меня, но руки мои стали твёрже. Что самое удивительное и, наверно, жестокое – смерть старика никто не заметил.

Все думали, что он продолжает спать, вплоть до обеда, пока паровоз не прибыл в Бригг. От резкой остановки, его труп качнулся вперёд и упал со скамьи.

Женщины закричали, мужчины подняли старика и попытались привести в чувства, не осознавая, что он мёртв уже полдня. Я же, оглядываясь, вышел на перрон.

На вокзале мало, что изменилось. Разве, что людей стало меньше. Точнее, мужчин. «Неужели Королевству так сильно не хватает бойцов?»

Моим глазам, как раз предстала картина отправки на фронт очередной партии конквестов. Только в этот раз, на бой шли не взрослые мужики, у которых уже были семьи и дети, а безусые юнцы, лет шестнадцати. Среди них не было взрослых, кроме командира, что расхаживал с тростью в руке.

«Интересно, как скоро они погонят на войну младенцев?» – хмыкнул я про себя, и постарался не попадаться на глаза военным, дабы не загребли в комиссариат.

Однако голос командира… и его хромающая походка… Почему-то, оба этих фактора вызвали во мне дикое желание притаиться за колонной и послушать.

– Вы – последняя надежда нашей Родины! На ваши плечи ложиться ответственность за победу Бритонского Королевства в этой подлой войне, развязанной Республикой Родинией и её сателлитами! – командир выхаживал, как положено несмотря на то, что припадал на левую ногу.

Его синий мундир, начищенные сапоги выше колена и чёрный шлем с хохолком выдавали в нём высокопоставленного офицера. Я не разбирался в знаках отличия конквестов, но этот был майором, не меньше.

Дойдя до конца шеренги, он посмотрел в лицо одному из новобранцев и продолжил пламенную речь. А я обомлел…

Когда офицер, которому, как оказалось, не больше двадцати, направлялся в мою сторону, я, выйдя из-за колонны, невольно произнёс:

– Олли?

Двадцатое воспоминание

– Да вот, захотелось прогуляться, – ответил я Марко.

– У них тут столько ружей и винтовок сохранилось, ты не представляешь! – воскликнул паренёк, демонстрируя оружие. – А ещё форма, прямо, как у солдат тех лет! Круто, скажи?

– Нет, Олли… это не… – сердце ещё сильнее начало болеть, и последние слова я произнёс на выдохе, ибо…

«Это конец?» – последнее, о чём я успел подумать перед тем, как распластался на холодной земле.