Ищущий во мраке

– Отец Севастьян узнал об этом и передал кое-какие лекарства. Выпей, станет легче, – Этна поднесла к моим губам пиалу с отваром.

– Спасибо… – прокряхтел я, глотая горькую дрянь.

– Знаешь, это забавно… – произнесла вдруг она. – Какое-то время назад, ты выхаживал нас с Марко. Изломанных, нищих духом и голодных. А теперь, когда мы подросли, уже нам приходится заботиться о тебе…

– Это называется «сменой поколений», – хмыкнул я.

– Да… мама рассказывала, как ухаживала за своими бабушкой и дедушкой, когда они состарились… – кивнула девчонка. – Ладно, я пойду. Отец Севастьян назначил меня своей помощницей при храме. Мне предстоит читать молитвы на вечерней службе. Ты спи, Эдгар. Набирайся сил, – встав со стула, Этна убрала с моего лица волосы и поцеловала в лоб.

Как только дверь захлопнулась, я невольно сжал простыню и посмотрел на тёмный потолок.

«Сколько уже я видел смертей? Сколько сам убил? И вот, опять… мы с ней разминулись…»

***

Несколько дней меня держали в подвале комиссариата, кормили похлёбкой с мясом и дали чистую одежду.

Когда Ольгерд, наконец, пришёл, я попросил у него прощения. Чтобы он мне не наговорил, я не имел права поднимать руку на брата. Матушка бы не обрадовалась.

Он предложил мне вина… я согласился. Хоть и обещал, после случая с Ростмахом, что ни капли в рот не возьму больше, но во всей этой ситуации я чувствовал себя ничтожней некуда. Даже у моего отца, под конец его жизни, что-то оставалось: память о славных деньках на войне, где он был героем, его холодная квартирка и жалование в десять клети, а ещё двое сыновей, которые не могли от него отвернуться, как бы ни был он им противен, особенно, в дни, когда напьётся.

«Олли прав, я всю жизнь проигрывал. Что хорошего я могу вспомнить? Изнурительный труд с ранних лет? Побои от отца? Домогательства Листа? Убийства? Рудник?»

Светлых моментов было не так много. И все они были завязаны на уютной семейной жизни с красавицей-Рутой и младшим братом, которому требовалось моё крепкое плечо. Но теперь, не осталось ничего.

И я пил, но, к сожалению, так и не смог напиться, настолько сильным было моё горе. Мне нечего было терять. И нечего было беречь. Жизнь утратила смысл. Брат вырос убийцей, а Рута стала женой другого мужчины.

«Я лишь могу молить О, чтобы он хорошо к ней относился!»

Ольгерд, предложил мне, всё-таки, переехать к нему на квартиру. Я уже не сопротивлялся. И правда, зачем я Руте? Ну увижу. Станет только хуже, и ей, и мне. Лучше сожалеть о том, что у нас не было ни шанса начать всё с нуля, чем надеяться на невозможное.

– Если всё утихнет, я позволю тебе уйти. Можешь искать Руту. Можешь пойти и умереть на войне. Мне самому не по себе от… этой ситуации, – при виде меня, Олли сдерживал слёзы.

Он убил многих на войне. Но жизнь не готовила его к тому, что придётся держать в заключении старшего брата. Я чувствовал, как ему, на самом деле, больно. Как хотелось бы ему сейчас пасть в мои объятия и разрыдаться.

Ведь я всё ещё его старший брат. Для него – я не изменился внутренне. Но изменился для себя самого Ольгерд. Он – суровый военачальник, солдат, винтик в машине войны Бритонского королевства. Ему это просто не положено.

– Прошу, не вынуждай приковывать тебя к кровати. Я буду навещать тебя, только, пожалуйста…

– Я не сбегу, брат, – вымученно улыбнулся я. Олли сдержано поблагодарил меня кивком и вышел из квартиры.

На протяжении следующих недель, я набирался сил после долгого заточения на руднике. Читал книги и газеты. Ел жирное мясо, прямиком с офицерского стола.

Олли появлялся редко, ночуя на другой квартире и проводя большую часть дня в штабе. Мы с ним мало говорили. Но в нашем молчании крылось куда больше смысла, чем могли передать слова. Мне было достаточно чувствовать присутствие кого-то родного рядом, чтобы настроение хоть немного становилось лучше.

– Ты был прав, – горько произнёс Ольгерд, придя в очередной раз. – Всё больше поступает донесений о нападении прокажённых солдат на здоровых. С некоторыми прифронтовыми городами потеряна связь. К нам доставили несколько человек на изучение и… это ужас, Эдгар… Я знаю, о чём говорю. Я видел достаточно на войне, но эта серая гниль… Она пугает меня больше смерти.

– Что с Рутой, Олли?! – взволновано спросил я. – Она сейчас в безопасном месте?! Ей может угрожать эта дрянь?! Пожалуйста… нет, я умоляю тебя! Скажи, что с ней всё в порядке!

– За неё не беспокойся, она далеко, – сухо ответил брат.

– Позволь мне отправить ей письмо! Ты обещал, что скоро освободишь меня! Я не сделаю ничего, что могло бы навредить твоей карьере!

– Да не в карьере уже дело! – воскликнул Олли, стукнув тростью. – Король исчез вместе с высшим командованием и чиновниками! Патриарх, главный казначей, мой генерал – все исчезли! Люди на местах, вроде меня, ни черта не знают о том, что будет завтра! Быть может, никакого Бритонского королевства уже, на хрен, нет! Мы уже не воюем с Родинией, мы пытаемся не пустить эту заразу дальше пограничья!