Ищу спасителя

– А что делать прикажешь, если этот идиот сам пошел сдаваться? – ощетинился Борюсик. – Что я должен был говорить страже? «Извините, дяденька, мы этого придурка от законного правосудия хотим спасти?».

– Да ты сам стражу позвал!

– Правильно. Я же сказал, что мы проникнем во дворец с помощью жезла. Вот и проникли. Мы в гостевой комнате.

– А Жак в темнице.

– Но пока еще жив и здоров.

– Вот именно, что пока еще…

– Ладно, успокоились. Не приведи Шявмур подслушивают. Ты главное запомни: для всех мы с тобой два наивных селянина. В остальном положись на меня. У меня язык подвешен. Давай подкрепимся и займемся делом. Я не собираюсь здесь задерживаться до утра. Тырим мой артефакт из сокровищницы, выуживаем из темницы Жака и сваливаем.

Шум за дверью заставил их насторожиться.

– Что, поймали? Где они? Дайте мне посмотреть на их морды. Я эту троицу живьем видел. А ну, подать их сюда!

– Гергел, – вздохнул дракон, готовясь принять истинное обличие, – вряд ли теперь твой язык тебя спасет. Придется драться.

Борюсик метнулся к окну, вцепился в решетку. Она сидела крепко.

– Это точно он! – донеся до них голос Гергела откуда-то снизу, – я его узнал! Где остальные? В гостевой? Тогда почему заслонки закрыты? Идиоты! Всех уволю, уроды!

– Ну, забыли. И вообще потише, мы дворцовая стража, тебе не подчиняемся.

В трубах что-то шаркнуло, заскрежетало, и гостевая комната запела на разные голоса. Дракону вдруг сразу расхотелось бежать.

– А хорошо поет, – задумчиво сказал Ариэль, опускаясь в кресло.

– Умопомр-р-рачительно, – мякнул Борюсик, на ватных ногах подошел к столу и сел напротив дракона. – И чего нам бояться? Мы обычные селяне.

– Пришли к королю покушать рыбки, – согласился с ним дракон.

– И хрен нас кто опознает, – веки оборотня сами собой начали смыкаться.

На пороге гостевой комнаты появился Гергел с суровым морщинистым стариком в мантии придворного мага.

– Они! – уверенно сказал сотник, сразу опознав спутников Жака.

– Не-е-е, это не мы-ы-ы… – протяжно зевнул дракон, – правда, Борюсик?

Сотник с размаху ударил по каменному выступу около входной двери. Гобелены упали, обнажив ниши в стенах. В каждой нише стояло по два охранника со звукоизоляционными наушниками на ушах и взведенными арбалетами в руках. Оборотень посмотрел на них мутными, удивленными глазами.

– Пра-а-авда. Только по-моему мы попа-а-ались. – Борюсик тоже с наслаждением зевнул, распустил завязки отвоеванного у Жака мешка, и начал складывать в него вино, рыбу…

Дракон сломался первым. Веки его сами собой закрылись, и он оплыл на кресле, погружаясь в глубокий гипнотический сон, мысленно проклиная творение чинляндских мастеров. Борюсик оказался крепче. Он заснул только когда стол опустел, а мешок оказался набит доверху, и лишь после этого в комнату вошел маг и дунул каждому с ладони в лицо какою-то пыльцу…

9

Очнулся дракон от чьего-то бурчания уже в подземелье. Вообще-то, о том, что это было подземелье, говорило лишь отсутствие окон, и цепь, которой его приковали к стене. Во всех остальных отношениях камера была оборудована на уровне. Около стен стояли очень культурные топчаны, в центре стол, накрытый белоснежной скатеркой, а на столе, как и в гостевой комнате чего только не было! И мясные, и рыбные блюда, и все это на дорогом фарфоре. Ножи и вилки, были изготовлены из серебра, мягкого и тупого, чтобы узники не дай Бог не порезались и не укололись. В центре стола в вазе стоял букет полевых цветов, а рядом с ним канделябр о множества свечей, которые освещали все это великолепие. За столом сидел понурый Жак де Паранель. Длина цепи, тянувшейся от массивного ошейника на его шее к стене была рассчитана очень точно, и позволяла узнику откушать с удобствами, не входя в физический контакт с другими узниками подземелья.

Дракон спустил ноги с топчана, сел, потряс головой. На соседнем топчане заворочался Борюсик. Оборотень спал в обнимку с мешком, который стражники у него, даже у сонного отнять не сумели. Он тоже начал приходить в себя, протяжно зевнул, сел, недоуменно похлопал глазами на мешок, отставил его в сторону и начал осматриваться, оценивая обстановку. Взгляд его затормозился на рыцаре, он прислушался, и рот тут же растянулся до ушей в умиленной улыбке. Только тут дракон понял, что его разбудило. Их рыцарь гадал, методично обрывая лепестки ромашки.

– …отпустят, не отпустят, бабушке скажут, не скажут, папа узнает, не узнает, отпустят, не отпустят… – оборвал он последний лепесток, – не отпустя-я-ят, – затосковал Жан. – и ромашки кончились.

– А ты на цепях погадай, – посоветовал Ариэль, – и только на «отпустят, не отпустят».

Жак послушно начал гадать на цепях.

– Отпустят, не отпустят, отпустят, не отпустят, – сломанные мощными пальцами звенья цепи он бросал на пол до тех пор, пока около стены эти звенья не кончились, – …не отпустят! – в отчаянии простонал он.

– Да ты еще не догадал, – поспешил утешить его Борюсик, – у тебя еще ножные и ручные цепи остались. Только начинай гадать с «не отпустят».

– Не отпустят, отпустят… – принялся дорывать цепи добродушный гигант.

Дракон с Борюсиком переглянулись.