Иранцы. Личный опыт

Потоков крови на улицах я, честно признаюсь, не заметила. Хотя народ старался вовсю — как минимум куча синяков скорбящим обеспечена. Зрелище завораживает, но не пугает и чем-то отдаленно напоминает массовую утреннюю зарядку советских времен. Главное — ритм!

Женщины тоже могут присоединиться к процессии. Цепями они себя не бьют, зато ритмично ударяют в грудь. Не на манер Тарзана, конечно, а раскрытой ладонью правой руки — в сердце. То же самое, кстати, делает и большинство зрителей, словно поддавшись гипнозу. В толпе мужчин попадаются и маленькие мальчики, иногда переодетые под Али Аскара. Они тоже старательно бьют себя цепями, но, конечно, не настоящими.

Детей на улицах столько, что исчезает всякое чувство опасности. И скорби — по крайней мере если речь идет об иностранке. Я смотрела на все это с широкой улыбкой, пока Бехруз был занят фотографированием. И только через несколько минут до меня дошло, что мои знакомые на происходящее реагируют совсем по-другому. Растроганная Бехназ плакала чуть не в голос, Фатима, по всему видно, была готова к ней присоединиться, а Неда, втаскивая меня чуть не под самые цепи, стиснула мою руку и прошептала: «Молись, молись! Ну что же ты?» Я послушно зашептала по-русски… таблицу умножения.

Как немного надо этим людям! Мне подавай чудеса и спецэффекты. Им довольно доморощенного представления, разноцветных флагов, стучащих барабанов и рева громкоговорителей. Похоже, я им завидую…

Самое интересное ждало впереди. В одной из процессий принимали участие четыре маленьких мальчика, тащивших то, что должно было символизировать колыбель невинно убиенного Али Аскара. Считается, что прикоснувшийся к ней исцеляется от всех болезней. И вот, не успела я толком осознать, что происходит, как Фатима схватив меня за руку и потащила вперед — прямо на крутящиеся цепи. Колыбелька-то в глубине, а народ вокруг — в религиозном экстазе. Никто, конечно, не собирается меня убивать, но мне ж немного надо — нечаянно получить цепью по башке, и… Иранцы — народ привычный, а я уворачиваться не умею. Все же добрались мы до несчастной колыбели, руку мою маман к ней приложила, разрыдалась — с чем мы и вернулись назад.

Уф! Миновав еще процессий шесть (в каждом городе их устраивают по несколько сотен), свернули на какую-то улочку — и увидели двигавшееся на нас гигантское сооружение. Называется оно «чехель-барг» — «40 светильников». Внутри стеклянных ламп, расставленных на длинных полках, горят свечи — красиво невероятно.