Читаем Иранцы. Личный опыт полностью

Традиционная иранская музыка основывается на уникальных вокальных выступлениях мужчин-певцов (аваз) и использовании традиционных инструментов. Это особая импровизация, где спонтанное построение основано на традициях с очень строгими законами. Стоит отметить, что привычная нам западная музыка в Иране частично под запретом, что нисколько не мешает молодежи слушать ее с большим удовольствием. Но чаще иранцы предпочитают своих поп-исполнителей: до Исламской революции эстрадные выступления были очень популярны.

Нет ничего лучше, чем лететь по шоссе в тегеранском такси под веселые ритмы очередной иранской поп-группы! Есть немало развеселых иранских исполнителей, чью деятельность никто не запрещал. Майкл Джексон с Мадонной тоже без дела не останутся: их нельзя слушать в машине или крутить в ресторане, зато дома можно включать любимые диски на всю катушку. Стоит заметить, что правительство не больно жалует и популярных персидских певцов. Многие из них, так и не принявшие Исламскую революцию, покинули страну и обосновались в Лос-Анджелесе. Они продолжили выступать и писать песни, которые в Иране продаются из-под полы. Лет двадцать назад за «лос-анджелесскую» музыку можно было получить немалый тюремный срок. Сегодня водители лишь понижают громкость магнитолы, если к ним приближается полицейский.

Официальное телевидение и радио, однако, передают исключительно выступления традиционных певцов. Еще в древности в Иране принято было декламировать стихи под музыку. Все иранцы с благоговением произносят имена Шахрама Назери и Мухаммеда Шаджариана — лучших национальных исполнителей, сумевших соединить традиционную иранскую лирику (стихи Хафиза и Саади) с живой музыкой, которая нравится и молодежи. Из музыкальных инструментов чаще всего используется тар (предок гитары), сетара (подобие лютни), томбак (ручной барабанчик), даф (огромный бубен) и т. п. При этом самой большой популярностью пользуются исполнители тюркской («азери»), курдской и лурской музыки, а также песен моряков с побережья Персидского залива.

В стране проводятся и музыкальные фестивали — например, ежегодный Фестиваль иранской эпической музыки (в Тегеране в апреле).

Особые представления, связанные с религиозными событиями, бытовали в Иране с древности — «спектакли» в Ашуру сильно напоминают средневековые мистерии. Современный же театр утвердился в Иране в XIX–XX вв. благодаря усилившимся контактам с Европой. Ставились патриотические и прозападные пьесы. Вопреки распространенному мнению, после Исламской революции театр запрещен не был, и правительство даже поощряет драматургов (хотя они и не имеют права ставить «аморальные» или антирелигиозные пьесы).

Самой большой популярностью в Иране пользуется кино. Масштабы местной киноиндустрии нельзя сравнивать, скажем, с соседней Индией, но иранские режиссеры не раз завоевывали международные награды.

Первый фильм в Иране был снят в 1930 году, и с тех пор их количество исчисляется тысячами. Персидская «фабрика грез» чаще работает на массового зрителя, делая упор на кровавые триллеры: все героини строго соблюдают хиджаб, всякое подобие поцелуев запрещено — и любовные сцены заменяют «разрешенными» потоками крови.

Однако снимаются и признанные шедевры: зарубежные критики обращают внимание на высокую реалистичность иранского кино, внимание к деталям, к теме детей и детства. Среди знаменитых иранских режиссеров (иные из них покинули страну после революции) стоит назвать Аббаса Киаростами («Вкус вишни», «Золотая ветвь» в Каннах, 1997 г.), Мохсена Махмальбафа («Бойкот», «Время любить», «Габбех»), его дочь Самиру Махмальбаф («Школьные доски», специальный приз жюри в Каннах, 2000 г.; «Яблоко», 1998 г.), Маджида Маджиди («Дети неба», номинация на «Оскар» в категории «Лучший иностранный фильм», 1998 г.; «Цвет бога»), Ибрахима Мохктари («Зинат»), Дариуша Мехрджуи («Лейла») и, конечно же, Асгара Фархади (два «Оскара» в категории «Лучший иностранный фильм» — «Развод Надера и Симин» (2012 г.) и «Коммивояжер» (2017 г.).

Новинки иранского кино каждый год демонстрируются на Международном кинофестивале «Фаджр» (в Тегеране в конце февраля; апрельский «Фаджр» посвящен зарубежному кино).

Перейти на страницу:

Похожие книги

Синто
Синто

Слово «синто» составляют два иероглифа, которые переводятся как «путь богов». Впервые это слово было употреблено в 720 г. в императорской хронике «Нихонги» («Анналы Японии»), где было сказано: «Император верил в учение Будды и почитал путь богов». Выбор слова «путь» не случаен: в отличие от буддизма, христианства, даосизма и прочих религий, чтящих своих основателей и потому называемых по-японски словом «учение», синто никем и никогда не было создано. Это именно путь.Синто рассматривается неотрывно от японской истории, в большинстве его аспектов и проявлений — как в плане структуры, так и в плане исторических трансформаций, возникающих при взаимодействии с иными религиозными традициями.Японская мифология и божества ками, синтоистские святилища и мистика в синто, демоны и духи — обо всем этом увлекательно рассказывает А. А. Накорчевский (Университет Кэйо, Токио), сочетая при том популярность изложения материала с научной строгостью подхода к нему. Первое издание книги стало бестселлером и было отмечено многочисленными отзывами, рецензиями и дипломами. Второе издание, как водится, исправленное и дополненное.

Андрей Альфредович Накорчевский

Востоковедение
Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников. Монголия XVII — начала XX века
Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников. Монголия XVII — начала XX века

В книге впервые в отечественной науке исследуются отчеты, записки, дневники и мемуары российских и западных путешественников, побывавших в Монголии в XVII — начале XX вв., как источники сведений о традиционной государственности и праве монголов. Среди авторов записок — дипломаты и разведчики, ученые и торговцы, миссионеры и даже «экстремальные туристы», что дало возможность сформировать представление о самых различных сторонах государственно-властных и правовых отношений в Монголии. Различные цели поездок обусловили визиты иностранных современников в разные регионы Монголии на разных этапах их развития. Анализ этих источников позволяет сформировать «правовую карту» Монголии в период независимых ханств и пребывания под властью маньчжурской династии Цин, включая особенности правового статуса различных регионов — Северной Монголии (Халхи), Южной (Внутренней) Монголии и существовавшего до середины XVIII в. самостоятельного Джунгарского ханства. В рамках исследования проанализировано около 200 текстов, составленных путешественниками, также были изучены дополнительные материалы по истории иностранных путешествий в Монголии и о личностях самих путешественников, что позволило сформировать объективное отношение к запискам и критически проанализировать их.Книга предназначена для правоведов — специалистов в области истории государства и права, сравнительного правоведения, юридической и политической антропологии, историков, монголоведов, источниковедов, политологов, этнографов, а также может служить дополнительным материалом для студентов, обучающихся данным специальностям.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Роман Юлианович Почекаев

Востоковедение