Читаем Иранцы. Личный опыт полностью

<p>Часть II. Персидские традиции и праздники</p><p>Глава 1. Норуз-Пируз!</p>

Бог создал дольный мир наш навсегда таким: Веселье — после бед, благое — за дурным.

Ас-Самарканди

Раз в году зороастрийский дух Ирана воскресает из мертвых. Происходит это в день весеннего равноденствия — когда, согласно персидскому календарю, один год сменяет другой. Иранцы живут по солнечной хиджре, признанной одним из самых точных способов летоисчисления в мире. Первые шесть месяцев — по 31 дню, следующие шесть — по 30. Названия свои, персидские, ласкающие слух: фарвардин, тир, ордибехешт, азар, дей… С грегорианским календарем месяца не совпадают — зато в точности соответствуют датам знаков Зодиака, известным всем любителям гороскопов. Новый год, соответственно, приходится на 20–21 марта — но не абы на какой час (вроде нашей фиксированной полночи). Астрономы до доли секунды высчитывают момент, когда солнце пройдет нужную точку: это может произойти и в три часа ночи, и в два часа дня (так, нынешний 1399 год наступил 20 марта рано утром, аккурат в 7 часов 19 минут 37 секунд по тегеранскому времени).

Норуз (буквально переводится как «новый день») — один из древнейших праздников на земле. Отмечался он аж две с половиной тысячи лет назад (не смотрите на текущую персидскую дату — точка отсчета в иранском календаре несколько раз менялась). Именно для празднования Нового года был выстроен роскошный Персеполь — целый город с двумя дворцами, куда в дни торжеств для приема послов и данников переезжал властитель великой Персии. В течение двух недель роскошно украшенный комплекс становился центром веселья, после чего сановники его покидали (собственно, потому все сооружения Персеполя очень неплохо сохранились). В те времена зороастрийские жрецы были в почете, но вот позднее им пришлось несладко. Завоеватели из арабских стран, мусульмане, стремились полностью уничтожить «конкурирующую фирму» — зороастризм — и во многом преуспели. Но… убить Норуз — это утопия!

В современном Иране к празднованию Нового года готовятся загодя. Считается, начинать новый год надо в чистом доме — и иранские хозяйки в течение двух-трех недель наводят блеск в квартирах. Особое внимание — стеклам. Тегеранские многоэтажки в предпраздничные пятницы (выходной день в мусульманских странах) преображаются: отцы семейств, вооружившись тряпками и ведрами с водой, взбираются на подоконники и до блеска драют окна. Их женам тоже есть чем заняться. Мало генеральной уборки, так надо еще на базар сбегать за самым необходимым: запастись всеми видами орехов, семечек и сладостей, которые традиционно едят на праздник. И, конечно же, купить подарки, ковры и побольше новой одежды, которую перед Норузом вручают детям. Тот, кто встретил Новый год одетым во все новое, непременно получит все, что пожелает.

Но главное впереди. У нас на Новый год принято наряжать елку. Своя «елка» имеется и у персов — накрытый скатертью стол, на котором разложена еда и расставлены различные предметы. Да не просто так, а со значением — каждая вещь что-то символизирует. Называется вся эта красота «хафт-син», или «семь „синов“». «Син» — буква персидского алфавита, с которой начинаются названия семи предметов (в идеале, съедобных и связанных с растениями), обязательных для встречи Нового года. Набор вещей может варьироваться, но в целом хафт-син в городских квартирах персов мало чем отличается от роскошного стола, который две тысячи лет тому назад слуги вносили в покои шаха в первое утро Нового года. Вот они, волшебные символы.

Яблоко (сиб) представляет фрукты и здоровую пищу, должно принести хозяевам красоту и здоровье.

Сладкий пудинг из пшеничных ростков (саману) — символ святости. Это благодарность Богу за дарованную в прошлом году пищу и зерно.

Чеснок (сир) — символ природы и народной медицины, хранит здоровье членов семьи.

Сумах — ягоды этого растения (как считается, цвета солнца) символизируют победу добра над злом, Ахура-Мазды над Ахриманом, а еще служат символом столь любимых иранцами специй.

Дикая олива (сенджед) символизирует любовь.

Уксус (серке) — символ старости и мудрости, дарует столь необходимое в жизни иранцев терпение, а еще — символ чистоты.

Монеты (секе) — как несложно догадаться, представляют богатство.

Если чего-то не хватает, используют гиацинт (сомболь), но вместо него могут поставить и любой другой цветок, например, тюльпан — символ весны и юности. Принято ставить столько цветов, сколько в семье детей.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Синто
Синто

Слово «синто» составляют два иероглифа, которые переводятся как «путь богов». Впервые это слово было употреблено в 720 г. в императорской хронике «Нихонги» («Анналы Японии»), где было сказано: «Император верил в учение Будды и почитал путь богов». Выбор слова «путь» не случаен: в отличие от буддизма, христианства, даосизма и прочих религий, чтящих своих основателей и потому называемых по-японски словом «учение», синто никем и никогда не было создано. Это именно путь.Синто рассматривается неотрывно от японской истории, в большинстве его аспектов и проявлений — как в плане структуры, так и в плане исторических трансформаций, возникающих при взаимодействии с иными религиозными традициями.Японская мифология и божества ками, синтоистские святилища и мистика в синто, демоны и духи — обо всем этом увлекательно рассказывает А. А. Накорчевский (Университет Кэйо, Токио), сочетая при том популярность изложения материала с научной строгостью подхода к нему. Первое издание книги стало бестселлером и было отмечено многочисленными отзывами, рецензиями и дипломами. Второе издание, как водится, исправленное и дополненное.

Андрей Альфредович Накорчевский

Востоковедение
Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников. Монголия XVII — начала XX века
Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников. Монголия XVII — начала XX века

В книге впервые в отечественной науке исследуются отчеты, записки, дневники и мемуары российских и западных путешественников, побывавших в Монголии в XVII — начале XX вв., как источники сведений о традиционной государственности и праве монголов. Среди авторов записок — дипломаты и разведчики, ученые и торговцы, миссионеры и даже «экстремальные туристы», что дало возможность сформировать представление о самых различных сторонах государственно-властных и правовых отношений в Монголии. Различные цели поездок обусловили визиты иностранных современников в разные регионы Монголии на разных этапах их развития. Анализ этих источников позволяет сформировать «правовую карту» Монголии в период независимых ханств и пребывания под властью маньчжурской династии Цин, включая особенности правового статуса различных регионов — Северной Монголии (Халхи), Южной (Внутренней) Монголии и существовавшего до середины XVIII в. самостоятельного Джунгарского ханства. В рамках исследования проанализировано около 200 текстов, составленных путешественниками, также были изучены дополнительные материалы по истории иностранных путешествий в Монголии и о личностях самих путешественников, что позволило сформировать объективное отношение к запискам и критически проанализировать их.Книга предназначена для правоведов — специалистов в области истории государства и права, сравнительного правоведения, юридической и политической антропологии, историков, монголоведов, источниковедов, политологов, этнографов, а также может служить дополнительным материалом для студентов, обучающихся данным специальностям.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Роман Юлианович Почекаев

Востоковедение