Иные земли

– Приходил. Один из его отрядов… они увидели дым от пожара. Помогли нам справиться. Потом и он сам подоспел. – Стерх скривилась, словно ей противно было чувствовать к Северу благодарность. – Сказал, что не совсем такой сигнал имел в виду, когда просил запалить костер.

– И что теперь?

– Через две недели они выдвигаются. Мы договорились об условном знаке… По правде сказать, до вашего прихода у меня не было окончательного решения. Но теперь… На станции нет воинов. У нас просто нет другого выхода.

– Север знает, – тихо произнесла Кая. Она приняла решение. – Знает… про вас. Или по крайней мере догадывается.

– Ты сказала ему?

– Нет. Это он сказал мне.

Стерх поморщилась, как от зубной боли:

– Пытался разобщить нас, так ведь?

– Он сделал это до того, как вы решили с ним объединиться, – заметила Шоу. – Некрасиво, согласна… Но, видимо, это был его план Б. Вряд ли он хотел бы объединения, если бы не доверял вам.

Капитан Стерх прикрыла глаза, как будто от усталости, и Кая хорошо понимала, о чем она думает. У Севера могли быть свои планы. Его поведение не поддавалось логике. От него можно было ожидать любого подвоха.

– Что ж, – наконец сказала Стерх, – значит, буду держать ухо востро.

Глава 24. Артем

Вскоре после гибели Хи ему приснился Сандр.

Это произошло не впервые – император Красного города был обычным гостем в его кошмарах.

В этот раз Сандр шел ему навстречу сквозь темноту, и только лиловое мерцание ночных бражников у ног освещало его неярким светом.

Он был одет просто – куда проще, чем в Красном городе, – но на поясе у него Артем увидел меч с рукоятью, инкрустированной драгоценными камнями, а на лбу – золотой обруч.

И он улыбался – по-доброму, как когда-то в часы долгих разговоров в его покоях.

– Где ты, Артем? – спросил он, и его голос был чем-то похож на голос Анатолия Евгеньевича.

Артем молчал, потому что с ясностью, присущей сну, чувствовал: стоит подать голос, как темнота вокруг перестанет защищать его.

– Где ты? – повторил Сандр. – Почему ты так легко отвернулся от меня? – Он покачал головой. – Почему ты меня не послушал? Поставил все на карту из-за глупой девчонки. Я бы возвысил тебя. Сделал своим преемником, и ты владел бы миром – или даже двумя мирами.

Теперь он был совсем близко, и Артем замер, боясь, что его выдаст громкое дыхание.

– Я единственный ценил тебя, единственный разглядел тебя, а ты слушал кого угодно, но не меня. – Сандр смотрел печально и строго, как лица с древних икон. – Кого ты слушаешь теперь? Посмотри по сторонам. Неужели ты еще не увидел достаточно?

Листья бражников мигнули, как маяк во мраке.

– Боги здесь никогда не любили людей. – Голос Сандра зазвучал тише, походя на шелест леса. – Люди их пугали… Не только потому, что лишь люди способны научиться магии. Но и потому, что только они способны к прогрессу. Развитию. Технологиям. Они способны жить и без богов.

Артем пятился, затаив дыхание. Ему казалось, что нога вот-вот провалится в пропасть.

– Я восстал во имя всего человеческого рода, – тихо сказал Сандр, глядя на него так, как будто четко, по-кошачьи, различал Артема в темноте. – Кто-то должен был. Что нечисть сотворила с твоим домом, Артем? Можно списывать это на то, что они были растеряны. Напуганы. Что многие из них, пройдя сквозь порталы, лишились рассудка… Но зачем? К чему эти оправдания? Они просто показали свое истинное лицо.

Артем сделал еще один осторожный шаг, и вдруг Сандр метнулся вперед. Полы его плаща взметнулись, как крылья ночной птицы.

– Я вижу тебя, Артем, – прошептал Сандр, и его лицо было теперь совсем близко. – Или увижу – очень скоро. Тебе некуда спрятаться. Ты здесь чужой. Я – твоя единственная надежда. Мы на одной стороне… стороне людей.

Сандр сказал еще что-то, но его слова словно скрадывала толща воды – Артем слышал их уже сквозь пробуждение.

Он проснулся, тяжело дыша, как после бега. Ган спал, укрывшись с головой плащом, и вздрагивал во сне. Возможно, и ему снилось что-то страшное.

Дайна лежала неподалеку, свернувшись клубком, как зверь. Артем заметил, что ее подстилка теперь стала шире: Дайна взяла себе ту, что принадлежала Хи.

Вдруг ему стало так тошно, как не было давно. Толком не понимая, что делает, как будто не до конца освободившись от объятий сна, Артем встал и пошел в лес, крепко сжимая рукоять кинжала.

Он не хотел отходить далеко, но шел, не разбирая дороги, дольше, чем планировал. Ему хотелось идти, идти и идти бесконечно: пусть никогда не кончается этот лес с его немеркнущим тусклым сиянием ночных мхов и лишайников – днем они сползали со стволов к корням – с его шорохами и потрескиваниями. Этот лес совсем не походил на тот зеленый, свежий, дробящийся на солнце листьями-бликами, усыпанный старой хвоей… И все-таки лес был лесом, и, оставшись с ним наедине, Артем почувствовал, что ему становится легче.