Иные города (СИ)

— Или он смотрит в отражение витрины. И его интересует то, что происходит на улице, — возразил Лике Джонни.

Итсаску опять включила воспроизведение видео, спустя мгновение, Диего скрылся из объектива камер.

— У нас есть время записи, мы знаем, в какую сторону он пошел, возможно ли проследить его по камерам наблюдения с улиц?

— На это уйдет много времени, — Итсаску обвела всех взглядом. — Я могу заняться, но вам стоит искать дальше. Главный всех разнесет, если к его приезду эта запись будет нашей единственной зацепкой.

— Смотрите! — Лика, продолжавшая рассеянно смотреть на видео, лихорадочно нажала на паузу.

Сначала ребята не поняли, что именно привлекло ее внимание, но потом она показала пальцем на женскую фигуру на заднем плане.

— Это может быть Настя, а может и не быть, — с сомнением сказал Серж.

Девушка на видео чуть оглянулась, потом решительно последовала вперед, через некоторое время вслед за ней прошел Диего.

— Кажется, я начинаю понимать… — Джонни знал, что его предположение грозит рассмешить остальных, но иного объяснения он не видел. — Это связано со слежкой за Настей. Эти двое решили выяснить, кто следит за ней. И им удалось, видимо, поймать на живца, только рыбка оказалась больше рыбака. Не пора ли, наконец, выяснить, кто следит за Настей все это время? Возможно, так мы найдем ребят скорее.

— Ну, более или менее, мы знаем, кто следит за Настей, — Серж посмотрел на Джонни, и вслед за ним на него воззрились и остальные.

— Это смешно! — Джонни дернул головой, словно получил пощечину. — Я говорю о тех, кто пытался выманить ее в тот заброшенный дом, кто с самого начала привлек внимание Диего к Насте. Сами знаете, что я стараюсь защитить ее.

— Плохо стараешься, — Лика смотрела на него холодными, как лед, глазами. Джонни почувствовал, как внутри него кольнул страх.

— Кто ты такой, Джонни? Демон? — Итсаску щелкнула затвором пистолета, внезапно появившегося у нее в руке.

— Я всего лишь оборотень, сами знаете, — миролюбиво ответил парень, стараясь соблюдать спокойствие.

Лика заполыхала светлыми вспышками, словно северное сияние.

— Ты же знаешь, — ее голос отливал металлом и холодом, — что мы не страдаем предрассудками, мы все служим общей цели. Но нам нужно доверять друг другу. Ты стараешься обмануть нас, а это значит, что мы можем не доверять тебе.

— Ты демон? — настойчиво спросил Серж.

— Никакой я не демон! — взвился Джонни: его фигура вдруг стала больше, мышцы раздулись сильнее, борода удлинилась, глаза потемнели и сверкнули разъяренно. — Хотите поссориться со мной? Хотите свалить на меня всю вину? Жалкие создания вы все! Да кто вы такие?

Он матерел и рос в размерах, и даже Итсаску оробела перед его сущностью.

Внезапно с грохотом распахнулась дверь, и ледяной голос графа Виттури произнес:

— Угомонись, Локи!

Джонни сразу сдулся, вернул себе прежний облик и тихо сел на диван.

— Локи?! — Лика в ужасе перевела взгляд на графа. — Как это понимать? Они же все умерли!

— Так и понимать, — сухо отрезал тот, входя в комнату. — Не все.

— Что еще за Локи? — взъерошил волосы Серж. — Ведь не скандинавский бог же?

Но глядя на застывшую Итсаску, испуганную Лику и грозного графа, парень перевел взгляд на Джонни и впервые по-новому обозрел его внешность викинга.

— Да лаааадно! — протянул он, надеясь, что его разыгрывают. — Крутяг! Среди нас еще и боги есть?!

— На самом деле, Локи — демон, — угомонил его граф.

— Я не демон! — взвыл Джонни. Он знал, что он создание демонической породы, но быть богом льстило его самолюбию куда больше.

— Но и не бог, — отрезал граф Виттури. Затем обвел всех своим тяжелым взглядом. — Вы их нашли?

И от этого вопроса всем стало нехорошо.

— Нет, — ответила за всех Лика, — но, кажется, у Вашего демона есть идея о том, где они могут быть.

Джонни подумал, что он еще задаст этому ангельскому созданию взбучку.

Губа распухла и болела, железный привкус во рту был навязчивым. Но открывать глаза и двигаться не хотелось. Голова налилась свинцом. Ее сильно тошнило. В памяти проносились события, которые привели к этому состоянию, и как бы не хотелось переиграть их, Настя понимала, что с самого начала была обречена.