Invisible Doctrine: The Secret History of Neoliberalism

Поначалу, несмотря на все щедрые расходы, неолиберализм оставался на задворках политики. Существовал довольно прочный международный консенсус, основанный на рецептах Джона Мейнарда Кейнса: правительства должны стремиться к полной занятости; налоги должны быть высокими, а государственные услуги хорошо финансироваться; неравенство должно быть ограничено, а система социальной защиты должна предотвращать обнищание бедных. Несмотря на успех книг Хайека, неолиберальная программа расширения прав и возможностей богатых и предоставления дьяволу возможности забрать себе все, что можно, вызвала всеобщее отвращение.

Только в 1970-е годы, когда послевоенный экономический бум окончательно сошел на нет и кейнсианская экономика начала сталкиваться с различными кризисами, неолиберализм смог занять образовавшийся идеологический вакуум. Успех модели Кейнса во многом зависел от контроля над движением капитала, фиксированных валютных курсов и жестко регулируемых финансовых рынков, которые не позволяли спекулянтам высасывать деньги из национальных экономик и гарантировали, что меры государственного стимулирования (снижение процентных ставок или увеличение расходов на общественные услуги) стимулировали производство и создание рабочих мест внутри страны, а не в других странах с конкурирующими отраслями. Когда в 1971 году Ричард Никсон отказался от системы фиксированных валютных курсов, он открыл двери для спекуляций и бегства капитала. Эти факторы в сочетании с ближневосточным нефтяным кризисом 1973 года привели к катастрофическому сочетанию высокой инфляции, высокой безработицы и снижения роста производительности труда.

Это были не просто цифры на балансе экономиста. Нью-Йорк, как один из ярких примеров, был вынужден объявить о банкротстве в 1975 году: К тому времени он уже был печально известен городским упадком и всем, что с ним связано, - преступностью, наркотиками, бедностью и пустыми городскими участками. Это вызвало большой страх и тревогу - то, что неолибералы рассматривали как возможность. Как сказал Милтон Фридман, после трех десятилетий развития: "Когда пришло время, мы были готовы... и могли сразу войти".

С помощью сочувствующих правительственных советников и журналистов неолиберальные идеи - особенно в отношении монетарной политики - начали просачиваться в администрации Джимми Картера в Соединенных Штатах и Джеймса Каллагана в Великобритании. Хайек считался любимым политическим философом Рональда Рейгана; Милтон Фридман стал близким советником Рейгана во время его пребывания у власти.

В 1975 году, через несколько месяцев после того, как Маргарет Тэтчер стала лидером Консервативной партии, один из ее коллег (так гласит легенда) объяснял ей, в чем, по его мнению, заключаются основные убеждения консерватизма. Она открыла сумочку, достала из нее измазанную книжку и хлопнула ею по столу. "Вот во что мы верим!" - сказала она. Книга называлась "Конституция свободы".

Как и Рейган, Тэтчер окружила себя советниками, которые стремились превратить идеи Хайека в политическую платформу, сочетая неолиберальную экономику с возрождением социального консерватизма XIX века: традициями, семьей и почитанием труда.

В то время люди называли эти политические программы "тэтчеризмом" или "рейганизмом". Но это не были самостоятельные идеологии, это были лишь приложения неолиберализма. Масштабное сокращение налогов для богатых, подавление профсоюзов, сокращение государственного жилья, дерегулирование, приватизация и передача государственных услуг на аутсорсинг - все это было предложено Хайеком или его учениками. Идеология, которая три десятилетия вынашивалась в аналитических центрах и академических факультетах при щедрой поддержке богатых сторонников, вылупилась.

Как только правительства начали реализовывать свои программы, неолиберальная международная машина принялась за их популяризацию. Самым эффективным из ее сторонников был Милтон Фридман. Он понимал риторическую силу простоты и обладал талантом превращать сложные идеи Хайека о приватизации, дерегулировании и свободе личности в доступные и запоминающиеся концепции.

Фридман знаменито использовал обычный карандаш в качестве иллюстрации "невидимой руки" в экономике: составные части карандаша (американское дерево, южноамериканский графит, малазийский каучук и так далее) были объединены "магией системы цен", что, по его мнению, не только привело к "производственной эффективности", но и, что невероятно, "способствовало гармонии и миру между народами мира". Его книга "Капитализм и свобода" разошлась тиражом в полмиллиона экземпляров, а в 1976 году он получил Нобелевскую премию по экономике. В 1980-х годах телеканал PBS предоставил Фридману собственный телесериал "Свобода выбора" - обширную десятисерийную информационную программу о неолиберализме, транслируемую в домах по всей территории США. Мастерским ударом Фридмана стало внедрение в сознание американцев идеи о том, что "свобода бизнеса - это свобода личности".

Началась политическая революция, которая охватит весь мир.