Invisible Doctrine: The Secret History of Neoliberalism

При определенных условиях сложная система будет устойчивой, поскольку ее самоорганизующиеся свойства стабилизируют ее. При других условиях эти самоорганизующиеся свойства могут иметь противоположный эффект. Петли отрицательной обратной связи, которые помогают поддерживать стабильность системы, могут смениться петлями положительной обратной связи, которые усугубляют потрясения, поражающие сеть, подталкивая ее к критическому порогу.

Даже находясь вблизи этого порога, система может казаться стабильной для тех, кто не понимает ее динамики. Вместо того чтобы реагировать на стресс линейно и постепенно, как это могла бы делать простая система, она сохраняет равновесное состояние до последней минуты, а затем рушится - внезапно и неостановимо. Фактор, который кажется причиной краха, как, например, кризис субстандартного кредитования в США, может быть крошечным по сравнению с размером системы, а стресс - гораздо меньшим, чем многие другие, которые она пережила без последствий. Но внешняя причина не обязательно является первопричиной. Небольшие возмущения могут опрокинуть систему, которая в результате многолетней эрозии утратила свою устойчивость.

Разрушившись, сложная система быстро саморегулируется, чтобы достичь нового равновесия, которое может быть совершенно иным, чем прежнее, и враждебным для тех, кто от него зависел. Ее крах нелегко обратить вспять - если вообще возможно.

Поскольку мало кто из нас изучает эти системы и нет общего понимания того, как они работают, их поведение не раз заставало нас врасплох. Финансовый крах 2008 года стал классическим примером. Посетив Лондонскую школу экономики в ноябре того года, королева Елизавета II задала вопрос, который был у всех на устах: "Почему никто этого не заметил?" Другими словами, почему никто не предвидел краха? Присутствовавшие на мероприятии выдающиеся профессора прочистили горло и изучили свои ноги.

Экономистом, который впоследствии даст, как кажется, наиболее последовательный ответ на вопрос королевы, был Энди Холдейн, в то время работавший в Банке Англии. В надежде понять глубинные причины кризиса, который застал врасплох почти всех, он сделал вдохновляющий выбор. Он обратился к одному из пионеров теории систем, экологу Роберту Мэю. В итоге они опубликовали свои выводы в журнале Nature, в совместной работе под названием "Системный риск в банковских экосистемах". В своей речи перед Банком Англии Холдейн подытожил то, что узнал.

Финансы, пояснил он, - это сложная адаптивная система, подобная тропическому лесу или морской пищевой сети. До краха 2008 года разнообразие этой системы неуклонно разрушалось, поскольку все финансовые учреждения придерживались в целом одинаковых, все более сложных стратегий. Парадоксально, но они называли свои схожие подходы "стратегиями диверсификации". Каждый банк, казалось, распределял риски, которые он принимал на себя, разрабатывая новые, все более экзотические и непрозрачные продукты.

"Риск стал товаром", который "связывали, нарезали, нарезали кубиками, а затем снова связывали для последующей продажи" в системе, которая была опасно дерегулирована. Но поскольку их базовые стратегии были схожи, финансовые институты фактически сконцентрировали риск в системе в целом. Другими словами, в то время как компании стали более разнообразными внутри, система в целом стала менее разнообразной. Разнообразие - ключевой компонент устойчивости системы.

Банки также стали более тесно связаны друг с другом, что усилило синхронизацию их поведения. Как отметил Холдейн, до определенного момента связи поглощают потрясения в сложной системе. Однако после определенной степени связанности они усиливают эти потрясения, и "система действует не как устройство взаимного страхования, а как устройство взаимного поджигания". В этот момент небольшое потрясение, подобное американскому кризису субстандартного кредитования, может привести ее к краху (в данном случае крах был предотвращен благодаря масштабному глобальному спасению банков).

Эта проблема усугублялась ростом ключевых "узлов" сети - банков, которые сливались и расширялись после отмены Биллом Клинтоном в 1999 году закона Гласса-Стиголла 1933 года, и тем, как они становились центрами всей финансовой системы. Наличие того, что Холдейн назвал "небольшим количеством финансовых узлов с множеством спиц", является частью рецепта системной катастрофы.

Важнейшей чертой неолиберального мышления является вера в то, что то, что хорошо для одного, хорошо для всех. Игнорируя многочисленные предупреждения Адама Смита о человеческой корысти и ошибочности, неолибералы создали мантру из одной его фразы, не имеющей контекста: что "невидимая рука" частного интереса "продвинет интересы общества и даст средства для размножения вида". Теория систем показывает, что эта "невидимая рука" может иметь обратный эффект.