Интуицио

Я повис, держась одними пальцами, над пустотой, зияющей, черной и холодной, как могила, изодранная грудь горела от боли.

Я никогда не был великим спортсменом и в обычной ситуации ни за что не смог бы выбраться наверх. Но страх придает нечеловеческую силу. Путем невероятных усилий я стал подтягиваться на пальцах, пока плечи не достигли уровня пола, потом резко выбросил руку вперед и попытался на нее опереться. Затем пошла вторая рука, и в последнем рывке я смог опереться на локти, наклонился вперед и забросил на пол сначала одну ногу, а за ней – вторую.

Я был на последнем дыхании – лежал на животе, выбившись из сил, с перепачканным пылью лицом, сознавая, что мне несказанно повезло, но вместе с тем понимая, что я во власти поджигателя, если он находится где-то поблизости. И у меня больше не было пистолета.

Все, что произошло, в точности соответствовало эпизоду из моего романа.

Это не могло быть просто совпадением. Следовало признать очевидное: когда я придумывал эту историю четыре года назад, меня осенило не литературное вдохновение, а предвидение событий, которые должны были произойти в моей собственной жизни. События, которые происходили прямо сейчас… Конечно, интерьер замка из романа был совершенно другим: там не было такого количества растительности и расположение комнат отличалось. Но предвидение дает доступ к первичной информации, которую затем следует интерпретировать. А наша интерпретация редко оказывается верной, я быстро усвоил это в самом начале обучения у Анны. Мы создаем внутренние образы на базе первичной информации, которая была нами воспринята. Информация верна, но создаваемые образы – это чистое воображение.

В моем романе стены замка были испачканы кровью, здесь не было ничего подобного. Хотя стены больницы частично состояли из красных кирпичей. Предвидение, несомненно, помогло мне визуализировать только их цвет. Мое воображение сделало остальное.

Не время расслабляться.

Со всеми предосторожностями я встал и двинулся дальше. На этот раз я решил пойти вдоль стены, подумав, что пол у стен будет покрепче, чем посередине.

Через два или три метра я заметил какой-то предмет, блеснувший на полу. Нагнулся и поднял свой пистолет. Мне повезло. Очень повезло.

В моем романе развитие сюжета привело к столкновению между героем и преступником. Первый был идеалистом-гуманистом, убежденным в том, что в глубине души каждого человека скрыто добро, которое может проявиться в подходящих условиях. И он делал все, чтобы убедить противника прекратить свои злодеяния. Но в финале произошло нечто прямо противоположное: преступнику удалось оправдать свои поступки в глазах героя и тот сам нажал на кнопку, которая вызвала последний взрыв…

Но если в основе этой истории действительно лежало предчувствие нынешних событий, то теперь я, по всей видимости, мог изменить их ход. Именно это имела в виду Анна, когда объясняла мне, что предвидение будущего не мешает немного менять его посредством обратной причинно-следственной связи. Существует определенный диапазон, говорила она. Это меня в высшей степени озадачило, но с тех пор я пережил столько событий, которые прежде показались бы мне немыслимыми, что теперь меня уже вряд ли что-то могло удивить.

А диапазон бы мне не помешал.

В моем романе все закончилось печально. Герой умер на какой-то скале.

26

И как тут понять, где в моих романах плод чистого воображения, а где – предчувствие еще не воплощенной реальности?

Я всегда так гордился своей креативностью, писательским вдохновением, и вот теперь получил по заслугам. Видимо, я все же не создал ничего особенно выдающегося…

Какой-то звук внезапно отвлек меня от этих мыслей. Я замер и прислушался. Всего лишь птица? Надо немного подождать. Тишина. Я двинулся дальше, добрался до конца коридора и снова обратился в слух, прежде чем войти в проем, ведущий в захваченный растениями зал. Только легкий свист ветра в ветвях.

Это там, я чувствую.

Очень медленно, обшаривая глазами пространство, я вошел внутрь с пистолетом в руке. Но охватить помещение одним взглядом было невозможно. Все сплошь заросло кустарником и деревьями. Идеальное место для укрытия.

Я решил обойти зал вокруг, чтобы осмотреть его со всех сторон, пробираясь вдоль стен. Очень осторожно я двинулся направо, напряженно вслушиваясь и всматриваясь в темноту, готовый выстрелить в любую секунду. Земля, покрытая растительностью, была очень неровной, влажной и местами даже рыхлой. Кое-где под ногами хрустело, стены были полностью скрыты ползучими стеблями. Это была уже не комната и даже не сад, а настоящие джунгли, заключенные в четырех стенах восьми или десяти метров в высоту. Растительная тюрьма под открытым небом, утонувшая в ночи.

В воздухе, напоенном влажностью, витали земляные и древесные ароматы с нюансами трав, папоротников, палой листвы, коры и смолы.