Интерфейс

Уильям Э. Коззано отправился на утренний моцион: сквозь заднюю дверь, через ворота, полквартала по аллее, через проход в ограде на подъездную дорожку Торсенов. По краю двора, помахать девяностолетней миссис Торсен, как всегда моющей посуду у окна кухни, затем на улицу, еще полквартала, сквозь разрыв в сетчатой ограде городского парка Тасколы, а оттуда куда глаза глядят. Это был маршрут, которым он следовал с тех пор, как научился ходить в первый раз, и научившись ходить вторично, сразу же по нему отправился.

Теперь, разумеется, его обычно сопровождали с полдюжины человек персонала. Миссис Торсен, похоже, не возражала, чтобы вся эта толпа ходила через ее двор. Муж ее умер, и она теперь жила одна. Откуда бралось столько грязных тарелок, оставалось тайной, но мыла она их постоянно.

Путешествие до парка было рискованным предприятием, и кортеж Коззано должен был совершать его в едином плотном строю. Выбравшись на простор, они могли разомкнуть его и двигаться рассредоточенной группой. Обычно этот кортеж состоял из парочки сиделок, киногруппы Мирона Морриса и кого-нибудь из Института Радхакришнана, подключенного по радио к аппаратуре в спальне Коззано. Сегодня их сопровождал Зельдо.

– Вы ходите. Вы говорите. Поздравления, – сказал он.

– Спасибо. Это очень приятно, – сказал Коззано.

– Если процесс восстановления будет продолжаться в том же темпе, то к середине июля вы практически вернетесь к норме.

– Великолепно.

– Мне любопытно, не захотите ли вы развить кое-какие способности, лежащие за пределами этой нормы?

Предложение было довольно диким и Зельдо это осознавал; ему было очевидно не по себе, когда он произносил эти слова. Он внимательно вглядывался в лицо Коззано, ожидая реакции.

Некоторое время Коззано не реагировал никак. Он шагал себе и шагал, как будто ничего не услышал. Но теперь он не смотрел по сторонам. Он уставился на траву прямо по курсу и пытался взглядом прожечь дыру в земле.

Через пару минут он, казалось, принял какое-то решение. Он поднял взгляд, но еще минуту ничего не говорил. Судя по всему, он подбирал слова. Наконец он взглянул на Зельдо и произнес беспечным тоном:

– Я всегда верил в возможность безграничного самосовершенствования.

– Я вижу тетю Мэри, достающую из печи яблочный пирог, – говорил Коззано. – Это День Благодарения 1954 года, два пятнадцать пополудни. По телевизору в соседней комнате показывают футбол. Отец, несколько дядьев и кузенов смотрят его. Все они они курят трубки и от дыма у меня в носу першит. Мяч у «Львов», до ворот четыре ярда. Но все мое внимание сосредоточено на пироге.

– Окей, это здорово, – произнес Зельдо, лихорадочно печатая за ним на компьютере. – А что происходит, когда я стимулирую эту связь?

Он потянулся к другой клавиатуре и ввел команду.

Глаза Коззано сузились. Он рассеяно уставился вдаль.

– Всего лишь мимолетное видение Кристины в возрасте примерно тридцати пяти, – сказал он. – Она в гостиной, на ней желтое платье. Больше ничего не припоминается. Образ гаснет.

– Окей, а как насчет вот этой? – спросил Зельдо, вводя следующую команду.

Коззано резко втянул носом воздух, облизнул губы и сглотнул.

– Очень мощный запах. Какая-то химия, которой я опрыскивал растения. Вероятно, пестицид.

– Но никаких визуальных образов?

– Совершенно никаких.

– Ладно, а это?

– Иисусе! – крикнул Коззано. На его лице отразились искреннее изумление и страх. Он не то сполз, не то скатился с кресла и упал на пол спальни, приземлившись на живот, и по-пластунски наполовину заполз под кровать.

– Позвольте угадаю, – сказал Зельдо. – Вьетнам.

Коззано расслабился и уронил лицо на руки, глядя прямо в пол. Спина и плечи вздымались, а на шее выступил пот.

– Я сожалею об этом, – сказал Зельдо.

– Это было невероятно реалистично, – сказал Коззано. – Боже мой, я на самом деле услышал свист пули у виска. – Он сел и поднял руку, чуть выше правого глаза. – Это была пуля АК-47. Она прилетела вон оттуда, прямо из джунглей, и чуть-чуть не попала в меня. Я бы сказал, прошла в паре дюймов.

– Это воспоминание каком-то реальном случае? – спросил Зельдо.

Взгляд Коззано сделался рассеянным. Он смотрел в стену, не видя ее.

– Трудно сказать. Трудно сказать.

– Когда вы видели яблочный пирог, воспоминание казалось очень ярким.

– Оно таким и являлось. Это действительно было с мной. А в этот раз я почувствовал скорее ускользающее ощущение непонятно чего. Практически как реконструкция события общего плана.

– Интересно, – сказал Зельдо. – Не хотите ли отдохнуть?

– Да, я бы не возражал, – сказал Коззано. – Последний опыт по-настоящему меня достал. Много нам еще осталось?

Зельдо рассмеялся.

– Мы успели перебрать три десятка связей, – сказал он. – Всего их где-то пара тысяч. От вас зависит, сколько еще осталось.

К концу дня Зельдо протестировал больше сотни различных связей в мозгу Коззано. Каждая из стимуляций порождала абсолютно уникальный ответ.

ЦЕЛЫЙ ПАССАЖ ИЗ МАРКА ТВЕНА МАТЕРИАЛИЗОВАЛСЯ В ЕГО ГОЛОВЕ.

ОН ОБОНЯЛ ЗАПАХ ПОДВАЛА СТАРОГО ФЕРМЕРСКОГО ДОМА ЗА ГОРОДОМ.

ОН ИСПЫТЫВАЛ СОКРУШИТЕЛЬНУЮ СКОРБЬ И ЧУВСТВО ПОТЕРИ БЕЗ КАКИХ-ЛИБО ОПРЕДЕЛЕННЫХ ПРИЧИН.