In carne

Возле ложа возник из ниоткуда смешной карлик в красной хламидке с двумя серебряными кубками в пухлых безволосых ручонках.

— Тихон и Морта, объявляю вас мужем и женой! Испейте эти чаши до дна, чтобы быть в горе и радости, во зле оном и зле ином! Прошу!

Он протянул подношение обнаженным, усевшимся на перине, и учтиво поклонился. Тиша с прелестницей приняли кубки, и тут же со всех сторон зазвучали громкие голоса, слившиеся вскоре в клич:

— Бру-дер-шафт! Бру-дер-шафт! Бру-дер-шафт!!!

Марта, не выпуская чаши, своей рукой проникла под согнутую в локте руку Тихона, и их губы слились сначала с холодным серебром, а затем меж собою. В Тишиных ушах шумел морской прибой, его нос вдыхал все лучшие запахи мира…

Марта… Марта… Теперь мы с тобою навсегда. Милая моя Марта. Никто мне более не нужон. Только ты, ты, ты…

Долгий страстный поцелуй, сопровождавшийся оглушительной овацией, кончился. Стало нечем дышать. Бывшему — или еще настоящему? — холопу не было ни капельки стыдно, что он сидит вот так абсолютно голый и целуется на глазах у сотен взирающих на него людей. Тихон даже не заметил, откуда они явились, но не задумывался над этим. Не хотелось. Зачем? Значит, так надо. И все. Почему он должен стесняться, если Марта ведет себя естественно?

Нет, таким счастливым он не чувствовал себя никогда…

А вокруг разворачивалось замечательное и торжественное зрелище. Гости, находившиеся в черной зале, были одеты в одни лишь разноцветные накидки. И у всех, кроме него и Марты, на головах покоились тонкие серебряные обручи с вкрапленными в них зелеными самоцветами.

Вновь выскочивший невесть откуда толстый карлик водрузил на голову Тихона такую же корону и торжественным дискантом прокричал:

— А теперь… праздник! Примите приглашение от Тио, обрученного навечно со злом!

Тихон с откровенным любопытством глазел по сторонам, ожидая выхода устроителя бала. Но все смотрели только на него самого. Словно чего-то ожидали.

— Милый, они ждут от тебя знака к началу празднества. Махни им рукой.

Тихон вопросительно взглянул на Марту, но отмашку дал. Вялую и невыразительную. Ленивую.

Впрочем, этого хватило.

Что тут началось! Все — и мужчины, и женщины сбросили с себя сверкающие плащи и остались обнаженными. Лишь в сияющих изумрудами венцах. Звуки музыки, стихшие на время «брудершафта», грянули снова и разорвали силой своих волн пространство. И барабанные перепонки. Только сейчас Тихон заметил, что у расположенных вдоль стен колонн, что держали высокий сферический свод, стоят обнаженные мускулистые арапы с зажатыми в ручищах диковинными приспособлениями, похожими на меха кузнечных горнов. Из них и льется мелодия.

Странные музыканты. Точно паровые механизмы на шестеренках. Работают в такт — все движения отлажены и синхронны. Меняется лишь темп накачки мехов.

А приглашенные, которые, как и арапы, также удивительно похожие друг на друга, но белокожие, с безумно-радостными и сладострастными лицами отдавались дикому пороку.

— Видишь? Теперь ты их хозяин! Люба тебе власть? — чарующий голосок Марты звучал у самого уха. — Лишь вели им, они голыми руками растерзают друг дружку… О, мой повелитель!

Марта снова залилась звенящим смехом, заглушившим стоны толпы и музыку.

— Тио! Великий Тио! Ты — истинный хранитель Инкарнатора. Он выбрал тебя! Великая! Великая честь! Ибо тот, кто оберегает Инкарнатора, достоин самого лучшего… Например, меня! Ответь мне, люба я тебе?

— О, Марта… Да разве я мог мечтать о такой барышне? Все! Сделаю все, что велишь. Лишь скажи, лишь нашепчи мне, любовь моя…

Вместо шепота и слов Марта легко прикоснулась к шее любовника. Нет, теперь уже мужа. А потом тонкие пальцы схватили соски — но не больно — и сочные губы прекраснейшей из женщин скользнули вниз по телу задрожавшего от удовольствия Тихона. Тело парня всколыхнулось, напряглось, словно пружина. Налившиеся чудовищной силой руки подняли диву над головой и подбросили ее к самому своду. Затем ноги, оторвавшись в прыжке от пола, понесли вверх его самого…

Они слились в воздухе и теперь медленно, словно перышки, и так же легко опускались обратно, где на месте бывшей еще несколько мгновений назад пуховой перины, серебрился чистейшего белого мрамора бассейн, наполненный до краев прозрачной ключевой водой. И ледяная влага отдавала им, дарила новые ощущения. Какое блаженство…

— Милый мой Тио. Пойдем… Теперь тебя ждет наивысшее наслаждение…

Они выбрались из чаши и встали на самом краю алтаря.

— Смотри же! Внимай!

Опять возник знакомый карла. Только сейчас, как и все, голышом. Смешной. На тельце ни единого волоска, словно ребенок. Прям купидончик. Весь в складочках. И ручки, и ножки. И животик кругленький. Удивительно.

— Не удивляйся, Тио. Он наивен, как все изначальное. Он добр ко всем, кто его постиг.

— Кто он, Марта? Твой шут?