Импровиз. Сердце менестреля

— Вот и хорошо. А завтра убирайся прочь из Аркайла. И как можно дальше. Сражайся. Пусти с кевинальцами кровь Трагере. Режь с трагерцами кевинальцев. Наймись в Унсалу — ходят слухи, что войны с Браккарой им не избежать. Думаю, браккарцев тебе будет убивать особенно приятно. Война, веселье, маркитантки! Тебе должно понравиться. Раньше ведь нравилось…

— Ты прав, друг, — кивнул альт Грегор. — Я уеду. Уеду далеко. Но вначале я должен её увидеть. Иначе для чего я отпрашивался у Жерона?

— Наша песня хороша, начинай с начала! — Звучно стукнул кулаком о ладонь альт Террил. — Чего ты хочешь? Не может быть, чтобы такой старый дуралей, как ты просто хотел увидеть девушку. Увидеть и успокоиться. Ты хочешь говорить с ней? Добиться взаимности?

— Об этом я даже не мечтаю. Хотя…

— Ну, вот! Я так и знал. Кто тебе дал право лезть в жизнь Реналлы, её мужа, их родителей, их Домов?

— Не знаю… Я надеялся…

— На взаимность?

— Ну, да.

— Я так и знал! Какое самомнение! Регнар, музыканты все такие?

Маг пожал плечами.

— Но она говорила со мной, — возразил Ланс. — Просила меня не умирать. Сказала, что не только музыка…

— Ах, не только музыка?! Ах, он расчувствовался, решив, что седая борода еще может нравиться юным красавицам?! — Коэл сжал кулаки. — Самовлюблённый болван! Ты знаешь, что это я просил её прийти к тебе в ту ночь и уговорить, чтобы один заносчивый, самолюбивый, безмозглый менестрель согласился на дуэль до первой крови.

Альт Террил развернулся и с размаха ударил кулаком в стену. Задрожали миски и чашки, составленные на полке.

Ланс, вопреки ожиданиям напрягшегося Регнара, не вскочил, не схватился за шпагу, не бросился на Коэла с голыми руками. Он сидел, выпрямив спину, будто проглотил кол, и невидящим взором буравил догорающие угли очага. Только желваки ходили на щеках и раздувались ноздри.

— Прости, друг, я не хотел этого говорить, — Коэл прижался лбом к стене. — Я не должен был этого говорить. Пойми, я хотел, чтобы ссора с сыном посланника окончилась мирно, я не хотел опалы для тебя и заочного смертного приговора.

— Я приговорен в трех державах из двенадцати, — бесцветным голосом произнес Ланс. — Державой больше, державой меньше… Какое это имеет значение?

Он поднялся, перекинул через руку плащ.

— Я ухожу. Регнар, ты со мной?

Маг-музыкант посмотрел на Коэла, но тот продолжал стоять лицом к стене.

— Да. Идем, Ланс.

Уже за порогом кухни он услышал едва слышные слова альт Террила.

— Прости меня, друг.

Мороз на улице усилился, но снег прекратился, ветер разогнал тучи и в бархатно-черном небе проглянули сверкающие звезда. Опытным взглядом альт Грегор нашел голубоватую и яркую Северную Королеву.

«Благодарю Вседержителя, даровавшего мне эту удачу в конце жизненного пути. — Вспомнил он собственный шепот. — Вы — чудо, вы — звезда, которая будет направлять меня весь отведенный мне остаток дней, как ведет морехода сияющая Северная Королева».

И нежный девичий голосок:

«Живите. Я не приказываю, я прошу вас, умоляю…»

Она не могла лгать, не могла притворяться. Чистое и непорочное дитя не могло осквернить уста ложью. Просто что-то изменилось с того времени в её душе… Жаль, что его измученное сердце менестреля не способно меняться так быстро.

— Слушай, Регнар, — с горечью обратился он к другу, скрипящему снегом рядом. — Вот скажи мне, почему вы пытаетесь разбираться с моей жизнью за меня? Почему вы считаете, что лучше, чем я, знаете, чего я хочу, что мне надо?

— Мы же хотели как лучше, Ланс, — виновато произнес маг-музыкант. — Ты дорог нам. Мы боялись и боимся потерять друга.

— То есть, вы боитесь, что мне отрубят голову по приказу герцога Аркайлского или посадят на кол с благословения княгини Айа-Багаана. А того, что можете попросту потерять нашу дружбу, вы не боитесь?

Регнар молчал. Шагал, понурив голову.

— Ну, скажи мне, — продолжал возмущаться Ланс. — Скажи, почему я не указываю вам, как жить, ни тебе, ни Коэлу? Почему я молчал, когда он женился на этой сушеной вобле Жермине из Дома Лазоревого Медведя? Я знал, что она выжмет его досуха, как прачка исподнее бельё. Но нет же! Коэл сказал, что он любит её, и я опрокидывал кубок за кубком на его свадьбе, выкрикивая здравицы. А после терпел её косые взгляды и улыбался, осыпал Жермину комплиментами, зная, как она пилит Коэла за дружбу со мной — неудачником, мотом, пьяницей, бретёром… Но я всегда уважал его выбор. Как уважал бы и твой.

— Ланс, но мы ведь…