Император-гоблин

Майя не знал, кому было поручено украшать Унтэйлейан, но считал, что те, кто это делал, заслуживают самых восторженных похвал. Со стен свисали багровые и синие полотнища, расшитые золотом – это были цвета правящих династий Бариджана и Этувераза. На своем неудобном троне Майя обнаружил синие подушки с золотыми узорами и мысленно поблагодарил слуг за заботу. Он сидел, рассматривая танцующих, и говорил себе, что это всего лишь репетиция Новогодних торжеств. Новогодний Бал обычно начинался на закате, танцы продолжались до рассвета с перерывами на банкет и праздничную службу в храме Унтэйленейзе’мейре.

– Как на поминках, – сказал он Ксевету, и секретарь с улыбкой ответил:

– Да, ваша светлость. Проводы уходящего года – единственная ночь в году, когда слуги могут танцевать с господами.

Также это был день рождения Майи. Когда он попытался объяснить, что не хочет никакого праздника, Ксевет в ужасе воскликнул:

– Вы же император! Ваш день рождения должны и будут отмечать все подданные, во всех уголках страны. Вы не можете просить народ не праздновать, ваша светлость.

– Верно, не могу, – вздохнул Майя, признавая свое поражение.

Но сама эта идея угнетала его; его приводила в ужас мысль о том, что детей будут заставлять отмечать его день рождения, как его самого когда-то заставляли праздновать день рождения отца.

«Это не одно и то же, – напомнил он себе, пытаясь мыслить рационально. – Ни у одного ребенка из Эльфийских Земель нет причин ненавидеть тебя, тогда как у тебя были веские причины испытывать отвращение к отцу».

«А как же Идра? – быстро спросил суровый внутренний голос. – А Ино? А Мире’ан?»

«Я скажу им, что они не обязаны праздновать мой день рождения».

Ему вдруг пришло в голову, что этот мысленный разговор совершенно абсурден, и он едва не рассмеялся.

– Ваша светлость? – шепнул Кала. – Все в порядке?

– Да, спасибо. Нас просто кое-что развеселило.

– Что именно, ваша светлость? – неодобрительным тоном спросил Бешелар.

– Ничего особенного, – сказал Майя. – По-моему, танцы – прекрасное зрелище.

– В новогоднюю ночь будет лучше, – фыркнул Бешелар, который никогда не стеснялся критиковать окружающих.

Возможно, Кала заметил неприятное впечатление, произведенное на Майю этими словами, и быстро вмешался:

– Мы видим, что Великому Авару нравятся танцы.

– Да, – согласился Майя.

Его дед успел сменить уже несколько партнерш. Рядом с Аваром эльфийские женщины выглядели миниатюрными, и если бы на его месте был кто-то другой, это выглядело бы смешно. Но он безошибочно исполнял все танцевальные фигуры и двигался с такой ловкостью и грацией, что привлекал взгляды – хотя Майя не собирался ему об этом рассказывать.

Он не сразу понял, что Авар пригласил на танец Арбелан Джасанай. Все расступились перед ними, и Майя проводил их взглядом, боковым зрением заметив, что рядом с опустевшим креслом Арбелан сидит Ксетиро Кередин.

Она встретила его взгляд и вопросительно приподняла брови. Майя кивнул, девушка поднялась и подошла к трону. Ее волосы блестели в свете сотен свечей; она отказалась от банального лазурита и убрала косы черными лаковыми гребнями и низками изумрудов, цвет которых сочетался со скромной зеленой вышивкой на ее сером платье. Поднявшись по ступеням, она поклонилась и прошептала так тихо, чтобы услышал только он:

– Вы не обязаны говорить с нами, если не желаете.

– Вы наша невеста, – возразил Майя. – Допустим, мы оба собираемся вступить в брак, потому что так велит долг, но мы не хотели бы, чтобы будущая совместная жизнь стала для вас всего лишь унылой повинностью.

Он хотел сказать ей что-нибудь приятное, но фраза прозвучала горько. Дач’осмин Кередин с неожиданной горячностью воскликнула:

– О, проклятье! Мы должны извиниться перед вами, Эдрехасивар. Мы разозлились на нашего отца и мачеху, но нам не следовало вымещать гнев на вас.

– Вы думали, что мы слишком глупы, чтобы иметь собственное мнение, – сказал Майя.

– Нас ввели в заблуждение… сплетни, услышанные от знакомого, которому мы отныне не будем доверять, – сухо ответила дач’осмин Кередин. – Наша жизнь состоит из обязанностей, но мы предпочитаем выбирать свои обязанности.

– Именно этого мы и боялись, – сказал Майя, – но нам показалось, что мы ничего не можем предпринять.

Она отмахнулась от этих слов.

– Мы написали нашей двоюродной бабке Арбелан неприятное письмо – чтобы досадить отцу. Мы уже извинились перед ней и теперь хотели бы извиниться перед вами.

Девушка сделала реверанс, склонила голову, и Майя воскликнул:

– Мы прощаем вас. Поднимитесь, пожалуйста.

Она выпрямилась и улыбнулась ему в первый раз со дня их встречи.

– Вообще-то, вам не следовало прощать нас сразу. Но мы вам очень благодарны.

– В таком случае, мы попросили бы вас ответить на один вопрос, – сказал Майя, чувствуя, что ведет себя очень дерзко. – Вы упомянули, что написали двоюродной бабке с целью досадить отцу. Как…