Император-гоблин

– Ваша светлость, – поблагодарил Ортема, наклонив голову; казалось, он был доволен. – Мы не думаем, что Наджкрейс Дейн полностью доверял нам, но он немного смягчился, видя, что мы заботимся о нем, и однажды мы спросили у него, почему его народ называет нашу крепость «Памятником Смерти». Долгое время он молчал, и мы решили, что он не ответит – он очень редко отвечал на вопросы. Однако, наконец, он произнес: «Потому что она построена на наших мертвых» и хищно усмехнулся. Мы до сих пор помним эту усмешку и его острые зубы, такие же, как у всех степных варваров. «Еще мы называем ее “Кости Мертвецов”», – добавил он. И вот, наконец, ваша светлость, мы поняли, что это не метафора. Крепость Анмур’тэйлейан была построена на большой скале – такие отдельно стоящие скалы разбросаны по восточным степям – и, честно говоря, мы вполне понимаем наших предшественников, которые выбрали это место для крепости. Такое местоположение выгодно с точки зрения обороны, что редко для степи. Но основатели крепости не знали одного – а если и знали, то мы подозреваем, что им было все равно. По обычаю, наджморхатверас относили своих умерших на вершину этой скалы и оставляли там, чтобы кости обглодали стервятники и кошки-наджкрейс. Наджкрейс Дейн рассказал нам, что юноша должен был провести три дня и три ночи на скале с мертвецами, чтобы его считали взрослым мужчиной.

– Мы выстроили замок на их улимейре? – в ужасе переспросил Майя.

– В общем, да, ваша светлость.

– Неужели это единственная скала во всей степи, подходящая для их варварских ритуалов? – фыркнул Пашавар.

– Дело не в этом, – резко возразил Майя и удивился самому себе. Еще сегодня утром он не поверил бы, что осмелится говорить с лордом в таком тоне. – В Кето тоже есть кладбище, но могилы, находящиеся в Унтэйленейзе’мейре, не менее священны для нас.

– Вы правы, – мрачно отозвался Пашавар.

– Но если все было так, как говорил колдун, – спросил Майя, – почему мы не вернули им кладбище?

Гости в шоке уставились на императора.

– Ваша светлость, – невнятно пробормотал Ортема. Ему с трудом удавалось подыскать слова, которые не оскорбили бы императора. – Все не так просто…

Пашавар с присущей ему бесцеремонностью перебил капитана:

– Вы согласились бы признать поражение в войне, которую начали не вы, и в которой погибли тысячи эльфов?

– Но тех, кто начал эту войну, давно нет в живых, – возразил Майя.

– Ваш покойный отец предпринимал многочисленные попытки заключить мир, – сказал Лантевель. – Но варвары – да-да, Ортема, наджморхатверас – отказывались.

– Понятно, – кивнул Майя, – и кто вел эти переговоры, нынешний Свидетель по иностранным делам или его предшественник?

После короткого неловкого молчания Ортема овладел собой.

– Ваша светлость, если мы просто уступим наджморхатверас, они будут считать города, расположенные в пустынных землях, своей добычей, как это было до постройки Анмур’тэйлейана. А жители этих городов – ваши верные подданные, они заслуживают того, чтобы их защищали.

Майя не успел ответить: дач’осмин Лантевин негромко, но со стальными нотами в голосе заметила:

– Нам кажется, что эта дискуссия была бы более уместна в Мичен’тэйлейане или Вервен’тэйлейане, чем в нашей столовой.

– Разумеется, – сказал Майя. – Мы просим нас извинить.

Снова повисла напряженная пауза. Майя вспомнил, что императору не пристало извиняться. Меррем Ортемо храбро заговорила:

– Наш отец – мэр города Воренджессар, который находится в западной части бесплодных земель. Мы помним рассказы нашей бабушки о набегах Эврессай, и мы можем заверить вашу светлость в том, что у вашей светлости нет более преданных подданных, чем жители Воренджессара и соседних городов.

– Благодарим вас, меррем Ортемо, – произнес Майя. – Мы должны тщательно обдумать эту сложную проблему.

Женщина дала ему возможность сменить тему.

– Выходит, ваш родной город был основан раньше Эджо?

– О да, ваша светлость. – Она улыбнулась, и Майя увидел длинные острые зубы, как у волка. Ортема говорил, что такие зубы были у степного колдуна. – Наш клан и клан нашей матери долгие сотни лет живут в бесплодных землях. Там всегда кто-то жил, еще до того, как было найдено золото, и туда пришли эльфы. Просто сейчас жителей стало намного больше.

Золотая лихорадка Эджо послужила безопасной темой для беседы до конца ужина. Даже осмеррем Пашаваран оттаяла и рассказала историю об одном из братьев своей бабки, который отправился на север в поисках золота, но вместо золота открыл минеральные источники Дайано.

– Это принесло ему гораздо больше денег, чем любая золотая жила, но даже в преклонном возрасте он отправлялся на разведку, когда появлялась возможность. Однако он так никогда и не нашел золота.

– Наша матушка ездила в Дайано на воды, – сказала дач’осмин Лантевин. – Это не продлило ей жизнь, однако значительно облегчило боли, и за это мы всегда будем благодарны богам.

Майе пришло в голову, что источники Дайано, возможно, помогли бы Ченело исцелиться, и он потерял нить разговора. Его охватил напрасный гнев на отца, который никогда не позволил бы жене отправиться на воды.