Император Бубенцов, или Хромой змей

Бубенцова вытащили из машины и, согнув пополам, повлекли. Он едва успевал перебирать ногами, почти бежал. Наткнулся с разбега на ступеньку. Невидимые руки подхватили под мышки и под колени, подняли, понесли, как инвалида. Визжал паркет под сапогами злодеев. Поставили на ноги. Надавили на плечи, усаживая. Жёсткая пятерня шкрябнула по темени, сдёрнула лыжную шапочку, сорвала торбу, прихватив заодно ещё и клок волос. Бубенцов зашипел и разлепил здоровый глаз.

Тяжкая дрожь стала сотрясать стены и пол.

3

Человек, сидевший перед ним в кресле, лицом был тёмен, телом сух и жилист. Но более всего поразили Бубенцова его круглые, внимательные глаза. Он уже видел эти неподвижные, стоячие зрачки, эти красные, воспалённые веки, напрочь лишённые ресниц. Видел их намедни в зрительном зале театра, видел их и на вчерашнем банкете.

– Хорош, – то ли с осуждением, то ли с одобрением произнёс темнолицый, разглядывая синяки Бубенцова.

– Где я? – без особенной надежды на честный ответ спросил Бубенцов.

– Моё имя знать ни к чему.

– Меньше знаешь – дольше живёшь, – облизнув сухие губы, хрипло произнёс Бубенцов. – Так, кажется, в ваших кругах?

– Я вижу, ты человек сообразительный. – собеседник поглядел в глаза Бубенцова, встал с кресла, пружинисто прошёлся, подрагивая коленями.

– Меня зовут Рудольф Меджидович Джива.

Руки, однако, не подал. «Сволочь, – подумал Ерошка, – вот же сволочь! То не надо знать имя, то… Путает мозги. Но и мы знаем, чем кончаются такие подходцы. Сейчас предложит какую-нибудь пакость».

– Я хочу сделать тебе небольшое предложение, – подтвердил его догадку Джива, подошёл к окну и зачем-то выглянул на улицу сквозь щель в шторах.

В это время дрожь снова стала сотрясать стены и пол, как будто в подвалах кто-то прокатывал гружёные вагонетки.

– Тебе дали шанс…

Повернулся к Бубенцову, скорбно склонил набок голову и опять значительно замолчал, задумчиво постукивая ногтем указательного пальца по золотому перстню и так выпятив губы, точно вдруг засомневался, стоит ли давать этот последний шанс несчастному, жалкому Ерошке.

– Ты совершил злостное преступление. Нанёс ущерб казённому имуществу. Разбил зеркало стоимостью… Не буду пока пугать.

Прошёлся туда-сюда на пружинистых ногах. Затем уселся в кресло против Бубенцова, заговорил внушительно:

– За тобой наблюдали серьёзные люди. Им, я полагаю, понадобился массовик-затейник. Из народных, так сказать, низов. Они думают, что это свежо и оригинально. Я так не считаю, но вынужден подчиниться. Тебе предлагают контракт.

Джива вытащил белый конверт из бокового кармана, бросил на журнальный столик:

– Требуется устроить похожий скандал. Желательно при этом не так сильно нажираться.

– Что? И зеркала? – Бубенцов косился на конверт.

– Зеркала бить необязательно. Но и не возбраняется.

– И ничего мне за это не будет? – не поверил Бубенцов.

Говоря это, Ерошка не отводил взгляда от белого конверта. «Интересно, сколько там? Шлёпнулся не так чтобы очень весомо. Теперь главное – не суетиться. Не показывать виду и заинтересованности. Иначе можно продешевить».

– Там сто тысяч, – прочитал его мысли хозяин. – Если работа понравится, получишь ещё столько же.

Он снова поглядел на синяк под глазом Бубенцова и добавил:

– Предусмотрен социальный пакет. Есть теоретическая возможность получения производственной травмы. Так что лечение, в случае чего, мы берём на себя. Вплоть до реанимации.

– Меня могут побить?

– Не успеют, охрана будет начеку. Вчера, к слову, моя охрана тебя и вытащила. Так что если побьют, то не до смерти.

– А моральный ущерб?

– Ущерб невелик. Ты можешь потерять то, что в старину называли честью.

– Честь порядочного человека дорого стоит, – с ходу принялся торговаться Бубенцов.

– Честь – это химера, – опроверг собеседник. – Вещь неосязаемая. Самое дорогое у человека – это жизнь.

– Где гарантии, что меня сразу же после скандала не укокошат в ближайших кустах?

– Честное слово джентльмена, – опровергая свою же концепцию относительно понятия «честь», веско произнёс Джива.

Нервы всё ещё находились в напряжении, но после такого удивительного предложения Бубенцов повеселел. «Всё-таки реалити-шоу!»

– Есть одно условие, – сказал Бубенцов. – В группу окружения прошу ввести Игоря Бермудеса и Тараса Поросюка.

– Это вчерашние балбесы?

– Уверяю, это достойнейшие люди.

– Не сомневаюсь, – усмехнувшись, кивнул заказчик. – С ними или без них, но ты должен устроить полноценный скандал. Имеешь право хамить, буянить, драться, сквернословить. В критический момент охрана придёт на помощь.

Такая развязка весьма понравилась Ерофею Бубенцову. Возможность наскандалить и насвинячить, зная, что никакого наказания не последует. Наоборот, гору денег отвалят. Кто ж откажется? Бубенцов ещё более утвердился в прежней мысли. Происходящее – часть грандиозного шоу. Выбрали его. Теперь следовало просто подчиниться замыслу неведомых сценаристов, сыграть роль достойно и правдиво.

Хозяин, прищурившись, поглядел на лицо Бубенцова, покачал головой.

– Сейчас глаз обработают бодягой. Бодяга рассосёт, – сказал Джива и крикнул в приоткрытую дверь:

– Застава!

4