Император Бубенцов, или Хромой змей

Доктор между тем, пододвинув кресло и усадив Виталия Петровича, успел возвратиться на своё место и теперь набивал трубочку. К тонкому аромату дорогих духов присоединился мятный запах душистого табака. Набив трубку, стал раскуривать с большим усилием, втягивая щёки. Что-то булькало, клокотало, хрипело, мучилось внутри трубки. Наконец вывалилось наружу густое облако дыма, окутало всё лицо доктора, так что оно напомнило дознавателю борт линейного корабля «Меркурий» после пушечного залпа.

– Не желаете? – любезно спросил доктор, выставляя из дыма большие, крепкие зубы.

– Благодарю вас, – вежливо отклонил приглашение Виталий Петрович, отвёл от лица рукою облако дыма и тоже выставил в ответ зубы, крепкие и острые.

Кабинет доктора, как успел отметить дознаватель Муха, был обставлен со вкусом и уютом. На стене прямо напротив входной двери висела картина «Чёрный квадрат». Ещё около дюжины репродукций, начиная от «Вечного покоя» Левитана и завершая «Гибелью Содома» Семирадского, развешано было по стенам кабинета. Гитара с голубым бантом на грифе стояла в углу, добавляла задушевности. Вероятно, всё тут рассчитано было на то, чтобы располагать пациентов к длительным сердечным беседам.

Доктор Шлягер, попыхивая трубкой, чрезвычайно охотно и подробно отвечал на все вопросы дознавателя. Кажется, беседа с человеком умной гуманитарной профессии доставляла ему подлинное удовольствие. Сам подошёл к шкафам, чтобы свериться с записями в дежурной книге. И вот какая удача! На первой же странице… Был здесь такой! Пациент с фамилией Бубенцов.

– Ну как же, припоминаю! Ерофей Тимофеевич. Нервное потрясение на почве полной утраты материального имущества! – доктор радостно оскалился всеми своими большими зубами.

– В чём выражалось…

– Сверхидеи! Навязчивый бред! – не дав завершить вопроса, сообщил Шлягер. – Мысли о пагубном влиянии богатства на личность человека.

– Про фальшивые деньги было?

– Сверхидеи, орхидеи, прохиндеи… – бормотал доктор, а затем встряхнул головою, отгоняя… – Разумеется было! Про фальшивые деньги. Мошенники вынудили заложить квартиру, а расплатились поддельными купюрами. Поэтому от реальности с неразрешимыми проблемами пациент убежал в собственные фантазии. Выстроил свой мир, где подобных проблем не было. Кроме разве что – нравственных. Меня, к примеру, считал посланником неких тёмных сил.

– Понятно.

– Мы пытались ролевыми играми вывести его из круга болезненных представлений. Пациента мучил вопрос денег. Мы предложили взамен нечто более ценное. Власть! Специально изготовили корону, скипетр, мантию.

– То есть имеющееся нервное расстройство пытались вытеснить более сильной манией? Это ведь опасно?

Умный Виталий Петрович ударил в самую сердцевину.

– Игра! – тотчас нашёлся доктор. – Всего лишь игра! Реалити-шоу. Ерофей же Тимофеевич вывернул по-своему. Мол, мы миру антихриста готовим. Упёрся! Начитался мистической литературы, да тут ещё и профессор влез… Был у нас один персонаж.

– Это не тот ли профессор, чью квартиру у Трёх вокзалов…

– Представьте себе, Бубенцов пришёл к выводу, что человек способен противостоять мировому злу! – весело продолжал доктор, не расслышав вопроса. – Причём только в одиночку! Это якобы единственный эффективный метод борьбы со злом! Между тем понятно, что зло и несправедливость можно преодолеть только коллективными усилиями…

Дознаватель сухо кивал, а затем неожиданно задал ещё один неделикатный вопрос:

– Вы, насколько мне известно, в настоящее время являетесь юридическим владельцем квартиры Бубенцовых?

– Не совсем так. Юридическим владельцем является мой брат. Не хотелось бы углубляться. Поверьте, всё вполне законно.

– Долго Бубенцов у вас… лечился?

– Три раза гостил у нас. Жена привозила, друзья. Лечение не дешёвое. Держать социальных больных долго нельзя. Чуть подлечился – и до свидания. Жена, к слову, здесь же работала медсестрой, но в другом корпусе. Очень сдружился с соседом по палате. Который выдавал себя за профессора богословия. У «профессора» тоже была идея. Считал себя отцом знаменитого писателя…

– Из материалов дела следует, что больной уверовал в христианскую доктрину и уже безвозвратно, окончательно сошёл с ума, – тщательно подбирая слова, проговорил Муха.

– Именно профессор ему и подсунул Евангелие! – озарился Шлягер. – И безумец наш всё написанное в Евангелии воспринял буквально! Поверил в грядущий конец света, в царство антихриста! Вообразил, что некие силы, готовящие апокалипсического антихриста, хотят поставить его, Ерофея Бубенцова, русским царём. Дабы народ принял саму идею монархии, привык к ней и легче принял приход всемирного царя.

– Логично. А позвольте вас спросить, некто Полубес…

– Этот охранник уволен за грубость! Вместо него иной теперь у нас! Сию секунду!

Шлягер вскочил, подбежал к двери:

– Ян Кузьмич!

Вошёл невысокий человек с выправкой военного пенсионера. В красном плаще, с позлащённой короной на лысой голове. Дознаватель с одного взгляда определил, что корона вырезана из жестяной пятилитровой банки из-под греческих оливок. В левой руке санитар держал деревянный скипетр.