Имя ей Хель

Звук его имени помог, он открыл глаза и даже помог мне себя поднять. Я натянула на него штаны и кое-как подвязала остатками шнуровки – лишь бы держались. Подвела к сапогам и, ругаясь себе под нос, натянула их ему на ноги.

По лестнице мы поднимались целую вечность. Я то и дело снимала Хоука с себя, чтобы он посидел, а я перевела дух.

– Уходи, – выдохнул Хоук, привалившись к стене. – Если тот человек вернётся…

– Он больше не вернётся. – Я забросила его руку себе на плечо и снова подняла. – И больше тебя не тронет.

– Не понимаю… Почему ты вернулась за мной?

– Потому что, приведя тебя сюда, я поступила глупо. Но сейчас я поступаю ещё глупее, поэтому заткнись и шевели ногами.

Я почти вытолкнула Хоука из окна. Он охнул и упал на траву, и я понадеялась – ничего себе не сломал. Фейри же крепкие, да? К нему тут же побежал волк и обнюхал лицо. Я перемахнула через подоконник и приземлилась рядом.

Хоук всё ещё еле шевелился, но снаружи ему действительно стало лучше: смертельная бледность начала сходить, а ожоги на шее, лице и руках – затягиваться. Волк разрешил мне втащить на свою спину Хоука и влезть самой. Внутри всё по-детски затрепетало от мысли, что сижу на настоящем волке! Я одной рукой обняла Хоука, позволив положить голову себе на плечо, а другой схватила волка за длинную густую шерсть на загривке.

– Я покажу дорогу, – сказала я волку. – Сейчас – в обход города, туда, где восходит солнце.

Волк вдохнул ветер, развернулся строго на восток и сорвался с места.

Мы провели в пути почти всю ночь.

На следующее утро я проснулась от ощущения, что на меня кто-то глазеет. Открыла глаза и увидела долговязого, остроухого мальчишку, которого не сразу узнала. Потом пришло осознание. Ужас. И его имя – Хоук.

Он сидел на кровати, скрестив ноги и хмуро смотрел на меня. Ожоги почти прошли и теперь едва виднелись.

– Ты спасла меня. – Тон обвиняющий, взгляд колкий.

Я отвернулась от него и подтянула одеяло к подбородку, пришлось дёрнуть посильнее, чтобы выдернуть одеяло из-под задницы Хоука. Мы остановились на большом постоялом дворе в ночи езды от поместья Гурта. Хозяйка неохотно приютила двух подростков, один из которых был с ног до головы завёрнут в мой плащ и едва держался на ногах, но вопросов задавать не стала. Хоука я сгрузила на кровать, сама упала рядом и тут же заснула. Волка я оставила в ближайшем подлеске, разумно рассудив, что в конюшне ему будут не рады.

– Ты сдала меня, а потом вернулась. Почему? – Хоук не унимался.

– Не мешай, когда старшие спят, – огрызнулась я. – Подрастёшь, будешь требовать от меня ответов.

– Я старше тебя.

– Ну, конечно.

– Мне двадцать пять.

От неожиданности я открыла один глаз и оглянулась, с сомнением оценивая его тощую фигуру, узкие плечи, мягкие черты лица.

– Ага, конечно. – И отвернулась обратно.

– Я просто ещё не преобразился. – Он толкнул меня в спину. – Раз я старше, то по человеческим законам могу требовать ответы.

Я шумно выдохнула и села, смирившись с тем, что поспать это фейское недоразумение мне не даст. Он был красный до острых кончиков ушей, и я отчего-то подумала, что вопрос взросления для него тема болезненная.

– Я сдала тебя, потому что это была моя работа. Поймать тебя и привести.

– Но я перебил ставку. Разве люди не продаются тому, кто предложит больше золота?

Я тяжело вздохнула и потёрла глаза.

– Обычно продаются. Но я служу в особой Гильдии, я не могу её предать.

– Почему?

– Потому что за такое в Гильдии убивают.

Хоук задумался и почесал кончик уха.

– Но ты вернулась за мной и спасла, получается, ты предала свою Гильдию?

– Получается. – Я кивнула, стараясь скрыть ужас, который охватывал меня при одной мысли об этом. – И в довесок прикончила заказчика… Теперь меня будут искать, а когда найдут – убьют.

– Ты совсем глупая? – удивился Хоук, а меня его слова огрели оплеухой. – Зачем меня спасала, если знала, что за это тебя убьют?

– Ой, иди в жопу! – Я соскочила с кровати и направилась к тазу для умывания, налила воду из кувшина и плеснула в лицо. Поёжилась от холода.

– Твоя жизнь против моей, выбор очевиден, разве нет?

Я выпрямилась, ухватившись за края таза. Как же этот юнец раздражает!

– Я поняла, что он собирался с тобой делать. Это было… слишком. Особенно если учесть, что ты совсем ребёнок.

– Я не ребёнок!

– Но выглядишь-то как ребёнок! И такой же тупой! – Я обернулась, сунула руку в карман и швырнула на кровать рубиновые серьги. – Я не хотела, чтобы он сделал с тобой то же, что и с твоей сестрой, ясно?!

Хоук подобрал серьги и поднял на меня испуганный взгляд. Руки у него задрожали, и он прижал их к груди.

– Что он с ней сделал?

Я вытерла лицо полотенцем и на несколько мгновений спряталась за ним, чтобы собраться с мыслями.