Иметь или быть?

Когда мы говорим, что истина вытесняется, то мы при этом, естественно, исходим из предпосылки, что мы знаем истину и вытесняем это знание, то есть предполагается, что мы располагаем «бессознательным знанием». Психоаналитические эксперименты – как в отношении меня самого, так и в отношении моих пациентов – показали, что это действительно так. Мы постигаем реальность, хотим мы этого или нет. Подобно тому как наши рецепторы, реагируя на воздействие объективной реальности, дают нам зрительные, слуховые, вкусовые и осязательные ощущения, так же точно наш разум устроен таким образом, что он узнает объективную реальность, то есть видит вещи такими, как они есть на самом деле. Короче говоря, он способен воспринимать истину. Я не говорю, разумеется, о той части реальности, которую можно познать только путем применения специальных исследовательских методов и техники. Я ограничиваюсь теми методами, которые доступны, так сказать, «невооруженному глазу», которые дает нам наша психика. Так, например, при встрече с любым человеком, мы практически сразу понимаем, можем мы ему доверять или нет, или он представляет для нас опасность. Мы знаем, когда нас обманывают, эксплуатируют или одурачивают.

Мы знаем все самое главное о человеческом поведении так же точно, как наши древние предки удивительно много знали о тропах и повадках дичи на охоте. Но в то время как они осмысленно применяли свои знания, мы предпочитаем немедленно вытеснить из сознания полученную информацию, ибо нам кажется, что, оставив ее на уровне сознания, мы не облегчим, а осложним себе жизнь, мы сами себя уговариваем, что безопаснее закрыть глаза и сделать вид, что принимаем все за чистую монету.

Наше утверждение нетрудно доказать. Например, во сне мы часто вдруг обнаруживаем такое глубокое понимание сути вещей и людей (прозрение), которого наяву нам определенно недостает. (Примеры таких «провидческих» снов я привожу в книге «Забытый язык».) Или взять, к примеру, «прозрения», когда мы внезапно видим человека в совершенно ином свете, и при этом нас не покидает чувство, что по сути дела все это нам уже было давно известно. Наконец, вспомним феномен «защиты», к которому человек прибегает, когда болезненная правда грозит прорваться и быть обнаружена. Такую защиту мы находим в оговорках, в неудачных словесных выражениях, в состоянии транса или в те минуты, когда человек случайно произносит вслух то, что противоречит всем его прежним взглядам, а в следующую минуту ему кажется, что он совершенно забыл то, что сказал ненароком.

В действительности мы тратим бо́льшую часть своей энергии на то, чтобы от самих себя скрыть то, что мы знаем, и объем этого вытесненного знания трудно переоценить. В Талмуде есть такая легенда, в которой поэтическим языком изложена эта концепция вытеснения истины. Когда рождается ребенок, гласит предание, ангел касается его лба, чтобы он забыл ту истину, которая ему известна при рождении. Если ребенок не сможет все забыть, жизнь его будет невыносимой.

Вернемся к нашему основному тезису: подлинное бытие основано на истинной, а не на иллюзорной картине мира. В этом смысле всякая попытка расширить сферу бытия умножает наше знание о реальности мира, нас самих и других людей, живущих рядом. Преодоление корыстолюбия и ненависти – это две главные этические цели христианства и иудаизма. Однако их достижение невозможно без осознания одного постулата, который занимает центральное место в буддизме (в христианстве и иудаизме он также играет известную роль): подлинного бытия человек достигает лишь в том случае, если он проникает через внешнюю оболочку явлений вглубь и познает в реальности самую суть. Путь к бытию лежит через проникновение в суть вещей и познание действительной реальности.

Желание давать, делиться и жертвовать собой

В современном обществе мы привыкли исходить из того положения, что обладательный модус бытия так глубоко укоренился в человеческой натуре, что изменить его практически невозможно. Эта идея лежит в основе догмы о том, что человек по природе ленив и пассивен и что он никогда не стал бы трудиться, если бы не материальная заинтересованность, голод или страх перед наказанием. Эта догма у нас общепризнанна и повсюду определяет наши методы воспитания, обучения и труда. Но ведь здесь кроется не что иное, как желание доказать преимущества нашего собственного строя и притом довольно странным образом: нам разрешают соответствовать потребностям человеческой природы. Представителям самых разных мировых цивилизаций (прошлого и настоящего) теория о врожденной лености и эгоизме человека показалась бы столь же нелепой, сколь фантастической кажется нам возможность прямо противоположной природной сущности человека.