Иметь или быть?

Но проблема соотношения vita contemplativa и vita aktiva выходит далеко за рамки обсуждаемого здесь аспекта. И в то время как взгляды Фомы Аквинского допускают некоторый компромисс, неизвестный автор (современник Экхарта) средневекового труда «Облако Неведения» решительно выступает против ценности активной жизни (а Майстер Экхарт, наоборот, признает эту ценность). Однако это противоречие не является таким непримиримым, как кажется на первый взгляд, ибо все три мыслителя едины в одном: что активность вообще «допустима и полезна» лишь в том случае, если она опирается на самые высокие этические и моральные убеждения и является их выражением. По этой причине все трое отвергают суетную занятость, то есть человеческую активность, лишенную духовного «основания»[25].

Бенедикт Спиноза, как человек и мыслитель, разделял те же ценностные суждения, которые были распространены за 400 лет до него во времена Майстера Экхарта; и в то же время он ясно видел те изменения, которые произошли с тех пор в обществе и в обычных людях. Он был основателем современной научной психологии и одним из первооткрывателей такого важного феномена, как бессознательное. Благодаря своим наблюдениям, а также богатой интуиции Спинозе удалось провести несравнимо более точный и систематизированный анализ различий между активностью и пассивностью, чем кому-либо из его предшественников.

В своей «Этике» Спиноза квалифицирует активность и пассивность (действие и страдание) как две фундаментальные категории духовной жизни. Первый критерий активности состоит в том, что поступок (действие) соответствует природе человека (человеческой натуре): «Я говорю, мы действуем (проявляем активность), если внутри нас или вне нас происходит нечто, чему причиной являемся мы сами, то есть (по определению) если происходит что-либо во мне или вне меня в соответствии с моей природой и ничем другим не объясняется и не определяется. В противоположность этому я говорю, мы страдаем (проявляем пассивность), если в нас или вне нас происходит что-то, что лишь отчасти детерминировано нашей природой» (Этика. Ч. 3. Опр. 2).

Современному читателю трудно понять эти выдержки из Спинозы, ибо он привык, что понятие «человеческая природа» (натура) неверифицируемо, ибо в его основе не лежат зримые факты. Но Спиноза, как и Аристотель, смотрел на вещи иначе (и это относится также к ряду нынешних нейрофизиологов, биологов, психологов). Спиноза был убежден, что человеческая природа так же характерна для человека, как для лошади – лошадиная природа. Кроме того, он считал, что добродетель или порочность человека, так же как успех или провал, здоровье или болезнь, активность или пассивность, зависят от того, насколько ему удается наилучшим образом реализовать свою собственную природу. Оптимальная реализация специфической природы (в данном случае человеческой природы) и есть смысл и цель жизни: чем больше мы приближаемся к модели человеческой природы, тем полнее ощущение свободы и блага.

В спинозовской модели человека атрибут активности неразрывно связан с таким атрибутом, как разум. Если мы действуем в соответствии с условиями нашего бытия и сознаем это (ибо эти условия реально существуют и необходимы), то мы знаем истину о себе. «Наша душа творит нечто (проявляет активность), а от чего-то она страдает (пассивность). Другими словами, пока душа наполнена адекватными идеями, она обязательно активна, но как только она наполняется неадекватными идеями, она неизбежно страдает» (Этика. Ч. 3. Теор. 1).

Потребности Спиноза также делит на активные и пассивные (actiones и passiones). Первые определяются условиями нашего быта (естественными, а не патогенными); вторые – обусловлены внешне и внутренне деформированными влияниями. Активные потребности сопровождают нас в той мере, в какой мы сами свободны, а пассивные потребности – это результат внешнего и внутреннего давления. Все «активные аффекты» уже по природе своей хороши: «страсти» (passiones) могут быть как хорошими, так и дурными. Для Спинозы неразрывной нитью связаны между собой, с одной стороны, активность, разум, свобода, благополучие, радость и самосовершенствование; а с другой стороны, такая же тесная связь существует между категориями пассивность, иррациональность, рабство, горе, беспомощность и многие другие моменты бытия, противоречащие природным потребностям человека (Этика. Ч. 4. Теор. 40, 42. Прибавл. II, III, V).