Иисус и победа Бога

Второй уровень — «сам Иисус». Он говорил, что Царство пришло именно туда, где находится он, — причем пришло с его деятельностью. Он отнюдь не преуменьшал свою роль. Его служение — провозвестие о Царстве, пророческая деятельность, празднования, предупреждения и символы — было частью движения, через которое и должны были произойти обновление Израиля, победа над злом и возвращение ГОСПОДА на Сион.

С этой точки зрения любопытно посмотреть на влиятельные концепции Царства, высказывавшиеся некоторыми учеными XX века[1660].

• Швейцер правильно поместил Иисуса в контекст I века, но допустил серьезную ошибку, решив, что это требует эсхатологии с концом нашего пространственно–временного континуума.

• Булътман правильно считал, что эсхатология была средоточием Вести Иисуса. Однако он глубоко заблуждался, рассчитывая без особых потерь ее демифологизировать и превратить в призыв к личному экзистенциальному выбору, перейти от проблем I века к вечному «теперь».

• Додд правильно настаивал, что в служении Иисуса Царство уже присутствовало, но неправильно сводил это Царство (несколько иным, чем Бультман, образом) к личному религиозному или нравственному опыту. Он также ошибочно закрывал будущее, в котором оно будет по–новому явлено миру.

• Брэпдон, вослед Реймарусу, правильно поместил Иисуса в контекст еврейских националистических ожиданий I века. Однако вместо того, чтобы увидеть в них мишень для критики Иисуса, он ошибочно превратил их в центр политической программы Иисуса! Обычно Брэндону возражали верно: Иисус не занимался националистической политической борьбой. К сожалению, при этом Иисуса часто делали «аполитичным». Между тем Иисусова Весть об осуждении существующего Израиля и исполнении Царства, которая оставляла нацию как нацию вне позитивной стороны картины, была политической до мозга костей. Иисус это знал и действовал соответствующим образом.

Однако чем закончится Рассказ? Некоторые ученые здесь обрывают исследование: дескать, Иисус просто проповедовал, рассчитывая, что Израиль образумится и послушает его. Однако это исторически маловероятно, ибо не стыкуется с тем многогранным образом Иисуса, который мы встречаем в евангельских традициях.

Что же Иисус считал успешным итогом своего движения? За последние лет двести делались разные попытки ответить на данный вопрос. Возьмем, к примеру, две такие довольно влиятельные гипотезы:

• Реймарус со своими последователями: Иисус надеялся на успех вооруженного восстания;

• Швейцер со своими последователями: Иисус ждал конец света. Вариации: Иисус как истинный пророк, предсказавший это событие, или как «Сын человеческий», «грядущий на облаках».

Если мы придерживаемся эсхатологической (в оговоренном смысле слова) интерпретации программы Иисуса и считаем его не просто учителем вечных истин, то можно поставить вопрос острее: что, по замыслу Иисуса, должно было случиться потом?

Или скажем конкретнее: если в центре символических действий Иисуса и его анализа положения нации стояла великая битва с подлинным врагом (сатаной), то как Иисус представлял себе эту битву? Ответ подсказывают Нагорная проповедь и связанные с ней программы (см. главу 7). Зло будет побеждено не через военную акцию, а через вдвойне революционный метод: подставить другую щеку, пройти два поприща и — глубоко революционное действие! — понести крест. Программа, составленная Иисусом для учеников, была также программой, которой он и сам был послушен. Только так может прийти Царство. Только так может быть одержана победа в битве.

Об этом мы подробнее поговорим в главе 12, а пока разберемся, к чему подвели нас рассуждения. В некоторых еврейских версиях израильского Рассказа темы плена и Восстановления, Царства Бога и царств мира сего достигают кульминации в великом моменте страдания и оправдания. Ночь делается все темнее и темнее, — но потом наступает рассвет. Скорби Израиля достигают пика, — и тогда приходит искупление[1661]. Даниил сталкивается со львами — и возвеличивается. Иудифь входит в шатер к вражескому военачальнику — и выходит с победой. Маккавейские мученики умирают страшной смертью, — и в независимом Израиле появляется новая династия. Сын человеческий страдает от рук зверей — и оказывается вознесенным одесную Ветхого Днями…[1662] Символ страдания играл ключевую роль в еврейских упованиях на великое избавление, великую победу.