Иисус достоин аплодисментов

— Здорово, мужики, — дверь открыл невысокий плотный мужчина в халате, — а я вас жду-жду. Да вы проходите, — пригласил он, замешкавшихся слесарей. Паркет переливался в чистоте. Осторожно слесари прошли на кухню, где из вентиля под раковиной неторопливо по капельке капала вода. — Вот, — указал на вентиль нужный человек, — протекает. Я в подвал спустился, все вентиля перекрыл, а свой чего-то не нашел. Протекает, — повторил он. Слесари переглянулись. Вышли из квартиры. Сингапур с Толяном остались в машине, Леха с хозяином, который уже переоделся в спортивный костюм, спустился в подвал. Вернулись скоро.

— Утром слесарей из ЖЭКа вызови, — они тебе починят, — сказал напоследок Леха.

— Спасибо, мужики.

— Спасибо — не валюта, — сказал Толян.

— Не понял, — глянул на него нужный человек.

— Счастливо, — махнул ему Леха, сел в машину. Машина тронулась. Это же человек Василича, — сказал Леха Толяну, — я же тебе говорил.

— Вот козел, — выругался Толян.

— Ну, чего, теперь по плану? — спросил Феликс.

— Поехали, — ответил Толян. — Как бы опять за лом не пришлось браться. Эти нужные люди… — процедил он, зло вглядываясь на дорогу.

Они только вошли в подъезд… Туман. В бледно-оранжевой пелене на вытянутой руке ничего не было видно. Добрались до квартиры третьего этажа. Дверь открыла перепуганная женщина.

— Наконец-то! — произнесла она.

Вся квартира ее была по щиколотку в горячей воде. Трубу сорвало.

Вновь подвал. Сингапур уже одурел от этих подвалов. Грязь, темень. Он уже не замечал грязи и вони, пряча голову, чуть ли не на корячках проползая по узким лабиринтам загаженного подвала. Сколько же грязи и воды, и дерьма… И трубы, трубы, трубы, углы, стены, потолки, все низкое, все словно только и поджидало его в этой тьме — выскакивало, вылетало, и все в лоб, в грудь, в плечи. Как слепой шел он, выставив вперед руки. Подавал, какие-то ключи, что-то держал, вертел, его материли, он держал как требовали, все равно не так, материли снова, он терпел, он старался, оттого держал еще хуже, подавал вовсе не то. — Федор, ты что, совсем тупой?! — Да, тупой! Отупеешь тут от этих ключей, ежей, труб, вентилей, от этой вони, вони, вони…

Перекрыв воду, написав бумагу, что не виновата хозяйка, что трубу прорвало… Труба гнилая, трубы давно надо менять. Но никто их менять не будет, и, значит, через месяц, а может, завтра, трубу прорвет в другой квартире, на четвертом этаже или на первом, но обязательно прорвет. Не может не прорвать. Так должно быть. Потому что… так должно быть: прорвется, треснет, поползет, разрушится. Все разрушится. Время пришло.

Измученный, Сингапур залез в машину.

— Ну что, ночной дозор, в путь, по темным улицам, на борьбу со злом, — острил Леха. Но и сам уже не смеялся от своих острот, сам уже устал. Пять утра, а еще вызов — до упора, до восьми.

— Чего там у нас далее в программе? — спросил Толян.

— Платный вызов. Элитный дом.

— Ну, хоть выпить будет, — хоть и зло, но с надеждой сказал Толян.

Дверь открыла женщина.

— Проходите, — пригласила она.

— Сапоги, может, снимете, слесаря! — За женщиной появились два детины, оба огромные, пьяные и, видно, измотанные.

— Нам по технике безопасности не положено, — крайне вежливо огрызнулся Леха.

— Меня не волнует, чего там положено. Разувайтесь.

Все трое покорно разулись. Прошли в ванную. В джакузи по щиколотку было воды. — Вот, забилось, давайте, пробивайте.

— А утра не судьба дождаться и ЖЭК вызвать, — вновь крайне вежливо огрызнулся Леха.

— Чего? — глянул на него детина. — Грамотный, да?

— Нет, не грамотный, слесарь я, — глядя куда-то под ноги, буркнул Леха.

— А раз слесарь, давай бей. Чтоб быстро было, — детины ушли на кухню.

— С Москвы только приехали, устали, помыться надо и спать, а тут вот… Вы не волнуйтесь, я вам заплачу, только вы не спорьте, не пререкайтесь, — совсем шепотом утешала их женщина, — они нервные, устали, вы только не спорьте, — повторила она, покосившись в сторону кухни.

— Конечно, конечно, — услышав, что заплатят, зашептали слесари.

Вышли из квартиры. Спустились к подвалу. Женщина хотела вставить ключ в замок.

— Да что же это, — руки опустились.

— Чего там? — полюбопытствовал Леха.

— Бомж, скотина, — прошептала в сердцах женщина, беспомощно глянув на слесарей. Леха осмотрел замок, в скважину были всунуты две спички. — Третий замок уже портит, — жаловалась она. — Мы его приютили, жалко, человек все же… А он, напился, и пожар устроил. Выгнали его, замок повесили, теперь вот мстит… Ребята, я доплачу, вы только… можете, как-нибудь, чтобы не спиливать, а то на замки не напасешься.

Замок дорогой был. Евро.

— Попробуем, — вздохнул Леха.

Минут сорок возились с замком, выжигали осторожно, вытаскивали, выковыривали… Справились, вычистили замок.

— Спасибо, ребята, — сразу за замок, женщина дала Лехе сто рублей.

— Премного благодарен, — поблагодарил Леха, взял деньги и спустился в подвал.

Воду перекрыли. Когда работали на кухне, пробивали засор, работали аккуратно, чтобы паркет не испачкать. Оба детины сидели, здесь же на кухне за столом, пили коньяк, пили сквозь сон и сквозь сон, матерясь, поучали слесарей.