Иисус достоин аплодисментов

— Во блин, — кивнул Сингапур, — вся Россия спилась. Даже старухи, и те… — он, в сердцах, махнул. — Подожди, сколько у тебя денег-то… хватит нам?

— Да хватит, — ответил Данил, сам расстроенный видом пьяненькой старухи.

— Ты уверен?

— Что же ты такой параноик, — Данил достал деньги, — вот, смотри, — он показал несколько купюр, в основном десятки и полтинники. — Хватит. — Сингапур стал пересчитывать, Данил пересчитывал вместе с ним. Увлеченные, не глядя, вошли они в двери закусочной. Непривычно тихо. Ни музыки, ни пьяных возгласов. Как один они подняли головы.

Столики были сдвинуты в ряд и за длинным столом, сидели люди. Молча, в суровом негодовании смотрели они на двух молодых людей, с деньгами, вставшими в дверях.

Справляли поминки.

— Здрасте, — сказал Данил.

— Извините, — сказал Сингапур.

Продавщица за прилавком, сделала им нетерпеливый жест — идите отсюда. Парни вышли из закусочной.

— Ой, сыночек мой, ой соколик! — тихо плакала у входа старуха.

— Ну, это… — утешали ее мужики. — Ну, ты… это, перестань.

Парни скоро зашагали прочь.

— Что ж нам так везет сегодня, — произнес Сингапур.

— Как никогда, — согласился Данил.

— Впервые вижу поминки — в забегаловке, — удивился Сингапур. — Обычно же дома, как положено. Бабушка вот моя… Мне сон сегодня приснился, — лицо его изменилось. — Бабушка покойница приснилась.

— Звала?

— Нет, я за ней рвался.

— Не к добру это.

— Знаю. Предупредила она меня. Она точно как чувствовала. Просто так они ведь не являются.

— Это точно.

— Пойти, что ли на кладбище сходить, проведать ее?

— И помянуть, — согласился Данил.

Они уверенно зашагали к автобусной остановке.

— А говорил, что атеист, — напомнил ему Данил. — Я это не для того, что бы тебя обидеть. Просто, ты же часто говорил — что ты атеист. А видишь как — и атеистам души умерших являются — и предупреждают.

— И правильно. А то, что атеист — не отказываюсь, — ответил Сингапур.

— Странно, — заметил Данил.