Игра как жизнь. Искусство подлинного переживания на сцене

Моя цель в том, чтобы обрести новые корни, чтобы сделать все грани «своей» жизни до начала пьесы как можно более реальными и конкретными. Я должна знать о «себе» практически все. Я должна знать куда больше, чем о себе знает «она». Я должна исследовать даже «собственное» подсознание, даже то, в чем не желаю себе признаваться. Я должна самым тщательным образом собрать (внимательно изучив пьесу) факты о родителях, воспитании, образовании, здоровье, друзьях, умениях и интересах героини. Я должна оценивать не только то, что «сама» скажу или сделаю (и почему), но и что скажут «обо мне» другие, как отреагируют и в каком свете это «меня» выставит. Мне нужно понимать, чего хочу и чего определенно не желаю. Позже все это выльется во внутренние переживания, а также в то, что я вижу, слышу и чувствую. Благодаря всему этому я буду понимать, что делаю и почему должна поступать именно так. Ну и главное — все это заставит меня поверить «в себя»!

Актер может спросить с усмешкой: «Вам непременно нужно знать, кто ваша бабушка?» Что ж, я отвечу: «Ничего плохого в этом нет, а еще это может помочь!» Кто-то однажды сказал (дай бог памяти вспомнить кто, надеюсь, что это была я): «Один-единственный момент вдохновения стоит всех утомительных поисков».

Для создания новой жизни, которая была у вас до начала пьесы, используйте воображаемое отождествление со всем, что только сможете выудить из текста. Замещайте события и чувства или используйте волшебное «если бы…».

Когда я работала над ролью Джорджи Элджин в пьесе Клиффорда Одетса «Деревенская девушка», я штудировала текст в поисках любых деталей, способных пролить свет на «мое» происхождение. Я, Джорджи, родилась в Хартфорде, штат Коннектикут, около тридцати лет назад, в семье среднего достатка. Мои родители гордились тем, что я училась в частных школах. Из пьесы я узнала, что моя мать была амбициозной женщиной, увлекалась садоводством и вела себя довольно холодно, поэтому я сознательно отвергала все, что она считала важным. Мой отец был видным артистом, иллюзионистом и почти мифическим персонажем для меня, постоянно отсутствовавшим из-за гастролей. Я восхищалась им и его тягой к свободе, его желанием вырваться за рамки обыденности. В молодости я вышла замуж за известного актера, намного старше себя. Наш брак был вполне благополучным, пока пристрастие мужа к алкоголю не переросло в болезнь. Наш ребенок умер в детстве. Его смерть стала для мужа еще одним оправданием пьянству, и мы оба ступили на скользкую дорожку. Муж все больше привязывался ко мне, а я все больше буксовала. У меня не было друзей, я замкнулась, отстранилась от мира и нашла пристанище в книгах. Вот то немногое, что я могу узнать о своем прошлом из самой пьесы.

Но, прежде чем все эти детали пойдут в работу, нужно отшлифовать их вопросами и ответами. Если в чем-то мой жизненный опыт похож на опыт Джорджи, прекрасно — буду обращаться к нему. Если же моя жизнь в корне отличается, обращусь к наблюдениям или применю замещение. Мне хочется сделать прошлое настолько реальным, чтобы оно выливалось в совершенно естественные реакции на сцене.

Мать Джорджи совсем не похожа на мою маму, поэтому за образец я беру мать моей школьной подруги, образ которой полностью соответствует условиям. У нее были аккуратно уложенные, слегка вьющиеся пепельные волосы, оранжевый лак на ногтях, и она питала особую страсть к игре в бридж. Помню, как я ставила себя на место своей подруги (ее дочери): той не хватало внимания, и она была похожа на «украшение», устраивающее всех. Я представила, как ей жилось, как она каждый день приходила из школы, ужинала, готовилась ко сну и так далее.

А вот у моего отца и у отца Джорджи было куда больше общего. Я представляю своего отца, полностью отданного работе. Теперь мне предстоит свести его с моей новой матерью. Я вспоминаю, как превозносила его, как ценила редкие моменты, когда он разрешал мне понаблюдать за его работой, и как мы вдвоем сбегали от матери. Совмещая реальных и вымышленных людей, я закладываю основу характера своей героини.

Город Мэдисон в штате Висконсин со всеми школами, церковью, загородным клубом и многими другими деталями вполне можно заменить Хартфордом в Коннектикуте. Но, чтобы убедиться в этом, я все же съездила и в Хартфорд. По тому, что и как говорит Джорджи, по ее словарному запасу и выбору выражений, а также по ремаркам автора я знаю, что она настоящий книжный червь. Тут я вспоминаю, как сама пряталась от выпускного бала и своего женского окружения за баррикадами из произведений Шоу и Чехова. Теперь все, что мне нужно, — заменить Шоу и Чехова на Уитмена, сестер Бронте и Джейн Остен, которых читает Джорджи. Так я продолжаю выстраивать свое прошлое и осознавать его связь с настоящим.