Идеальное вторжение

— Тогда лучше сначала попробовать вам. Он ведь уже завтра обо всем забудет, и если у вас не получится, рискну я. Только держите под рукой нотариуса, который официально зарегистрирует согласие на заморозку, а то больной может в другой раз передумать.

Уговоры родственников подействовали, и Жирносек получил второго клиента. С третьим вышло еще проще. Онкологический больной, находящийся в последней стадии недуга и безрезультатно перепробовавший все традиционные и нетрадиционные методы лечения, охотно согласился на заморозку. Больше того, он попросил сделать ее как можно быстрее и в тот же день уладил все формальности.

Итого, за две недели работы Жирносек заманил в свои сети трех человек. Отказало ему куда больше. Один больной даже заехал доктору в ухо от возмущения, благо слабая рука недужного нанесла Богдану Ильичу скорее моральный, чем физический ущерб.

Отдельной строкой шел десяток бедняков, которых тоже пришлось обрабатывать Жирносеку. Правда — за отдельную плату. Богдан Ильич недоумевал, зачем понадобились Фитилю эти люди. Ведь назначенная за заморозку цена являлась для них запредельной, а Фитиль мало походил на филантропа. Жирносеку стоило бы вспомнить старую истину насчет того, что опавший лист надежнее всего прятать в лесу. Фитилю требовалось как можно большее число замороженных, чтобы надежнее замаскировать свои злодеяния.

Глава 22

Пыточная находилась там же, в здании «Новой жизни», только не на этаже с приемной, операционной и залом с морозильными камерами, а в подвале. Туда вела хорошо замаскированная дверь. Она была отделана под стену, и только при очень внимательном рассмотрении можно было заметить выступ, дефект отделки, на самом деле прикрывавший замочную скважину. Распахнув дверь, человек видел перед собой длинный лестничный пролет. Он вел ко второй двери, за которой находилось просторное помещение, обставленное скупо и прагматично. Здесь были четыре стула, диван, стол, шкаф с различным пыточным инструментарием и устройство, отдаленно напоминавшее средневековую дыбу. Рядом находился кран с древней чугунной раковиной, покрытой не то ржавчиной, не то пятнами заскорузлой крови…

А ведь день Яроша начался очень хорошо. Нет, ничего особо выдающегося с Дмитрием Николаевичем не произошло. Просто с утра у него было хорошее настроение, работа спорилась, и начальник вдруг рассказал анекдот, что с начальником Яроша случалось крайне редко. Причем анекдот на самом деле был остроумным, и Дмитрий Николаевич посмеялся от души, а не выдавливал из себя утробное хихиканье, якобы констатирующее отменное чувство юмора руководства.

Дальше — больше. К обеду Ярош узнал о неожиданной болезни Кумачяна. При этом Дмитрий Николаевич сделал грустное лицо, которое могло обмануть только стороннего наблюдателя. Кумачян был злым гением Яроша. Занимая схожую должность, он благодаря влиятельному родственнику раз в три месяца летал в заграничные командировки, лишь изредка уступая место Дмитрию Николаевичу. Поскольку наступало время очередной командировки, болезнь Кумачяна означала, что и на улице Яроша настал праздник.

— Видимо не зря у меня с утра настроение хорошее, — подумал Дмитрий Николаевич и сглазил.

Хотя нет. Как можно сглазить то, что запланировано много дней тому назад.

Яроша взяли у дома, использовав старый трюк бандитов и спецслужб. Водила иномарки спросил у него, как подъехать к девятому подъезду стоявшего напротив дома. Дмитрий Николаевич возразил, что здесь нет девятого подъезда, так как это его дом.

— Как нет? Ты посмотри, у меня на бумажке написано! — разгорячился водила и, потянувшись, распахнул правую дверцу, у которой стоял Ярош.

Чиновник сунулся в салон, и тут же кто-то сзади его умело подтолкнул, а водила приставил к горлу нож:

— Только пикни — зарежу, гнида!

Человек, так ловко загрузивший Яроша в автомобиль, устроился на заднем сиденье и взял у водилы нож, позволив ему заняться своими непосредственными обязанностями. Следуя рекомендациям, Дмитрий Николаевич сидел молча и только изредка проводил умоляющим взглядом посты гаишников. Но те остались глухи к его ментальным призывам.

Яроша вывезли за город и в сгущающейся темноте подвели к стенке, неожиданно оказавшейся дверью. Дмитрия Николаевича спустили в подвал, где находился крупный мужчина вполне располагающей наружности, но с изредка проскальзывающими манерами закоренелого бандита.

— Вот тебе альтернатива мучительной смерти, — мужчина протянул Ярошу газетную вырезку.

— Какая смерть? За что? Вы кто такие? — испуганно выдохнул Дмитрий Николаевич.

— Читай, я сказал! — прикрикнул на чиновника мужчина.

— Но какое это имеет ко мне отношение? — воскликнул Ярош, изучив статью.

— Самое непосредственное. Ты мешаешь серьезным людям. Они приговорили тебя к смерти, но я, как человек гуманный, хочу предложить тебе другой вариант.

— Не надо мне других вариантов! — запротестовал Дмитрий Николаевич, сообразив, куда клонит незнакомец. — Выпустите меня немедленно. В конце концов я заплачу.

— Само собой заплатишь. Бесплатно мы не замораживаем, — ухмыльнулся Фитиль.